Ветряные мельницы

Оглянувшись, парень увидел Дом культуры Литейщиков, небольшую аккуратную площадь с фонтаном, который был закрыт пластиковой крышкой на зимний период, и несколько кафешек и магазинчиков, выстроившихся по периметру площади.

Разыскав заведение с бесплатным вай-фаем, Костя заказал черт знает какую чашку кофе за сегодня и принялся ползать по просторам интернет-паутины.

Оказалось, что эта тюрьма в своем роде уникальна. Тут сидели все наименее опасные противники режима Нестеровича и почти все бизнесмены, уличенные в коррупции и связях с преступностью. Например, кандидат в президенты на позапрошлых выборах, некто Поклюев, которому ОМОН сначала проломил голову дубинкой на площади, а потом против него возбудили уголовное дело за подстрекательство к массовым беспорядкам… Или Веремейский, медиамагнат и бывший владелец нефтеперерабатывающего завода, который посмел обратиться в Европу за арбитражем… Нестерович мог быть крут, если дело касалось «стабильности» или «финансовой независимости» Альбы.

Условия содержания там были вполне приемлемыми, потому как все, кто РЕАЛЬНО мог как-то навредить Нестеровичу гнили под гнетом сырой земли глухих провинциальных кладбищ уже как минимум лет десять. Современных оппозиционеров типа Говоруна великий вождь то ли не воспринимал всерьез, то ли потерял хватку с возрастом…

Но это всё лирика. Суть состояла в том, что тюрьма, у которой имелось эпичное народное название «Шанхай», неизвестно откуда взявшееся, была отличной кандидаткой на роль Альбской Бастилии, со штурма которой, как известно, началась Великая Французская Революция…

Костя сомневался, что будет именно штурм. Скорее всего – солидный митинг, какие-то провокации и куча журналистов… Да в общем-то и фиг бы с ними, нехай бы митинговали. Проблема была в том, что все эти оппозиционеры, коррупционеры и прочие «мученики кровавого режима» находились в одном-единственном блоке. В двух других блоках «Шанхая» внутренний распорядок был куда как строже, и подходил под классификацию «особого режима», поскольку сидели там свои долгие годы рецидивисты и лица, совершившие особо тяжкие преступления…

* * *

Забегаловка, в которой Костя восседал на скрипучем пластиковом стуле и пил дерьмовый растворимый кофе, называлась «Бар «Прогресс»». Хотя, напоминал этот бар скорее регресс и деградацию.

Грязные стеклопакетные окна, круглые столики и с металлическими ножками, потрескавшийся кафель на полу, потрепанная жизнью барменша за стойкой и отсутствие всякого намека на интерьер – все это нагнетало первобытную тоску и желание принять душ после посещения этого места.

В углу скромно пили пиво из пластиковой бутылки две опухшие девушки, около барной стойки висел мужчинка неопределенного возраста, и делал прозрачные намеки барменше.

Костя пытался понять, как ему поступить с имеющейся информацией, перебирая в голове замысловатые варианты, когда в бар плавно переместился еще один персонаж.

Его грязная красная куртка выглядела весьма элегантно, будучи отчасти заправленной в брюки, а отчасти свободно свисающей. В умудренных алкоголем глазах читалось внутреннее умиротворение и желание бороться за правду.

Барменша поняла заказ этого вип-клиента скорее благодаря своей опытности и женской интуиции, потому как дикция и внятность его речи напоминали о детях ясельной группы детского сада. С логопедическим уклоном.

Истребовав пирожок с капустой и пластиковый стаканчик, обладатель красной куртки устремился к свободному месту, как на беду – по соседству с Костиным столиком. Пошарив за пазухой, он медленно извлек на свет Божий початый флакон дешевой водки и сосредоточенно принялся наполнять прозрачной жидкостью стаканчик, намереваясь приятно провести время в компании капустного пирожка и вожделенного напитка.

– У нас нельзя со своим! – вдруг завопила барменша. – Немедленно спрячьте!

Любитель водки вяло отмахнулся и опрокинул внутрь себя стаканчик, пролив немного на подбородок и за шиворот. Поперхнувшись, он вдруг принялся махать руками и задел Костю, вызвав в душе парня волну дремучей злости…

– А вот эта!.. Эти! Они п-пьют тож-же!.. – выпивший откусил кусок пирожка с капустой и с набитым ртом продолжил: – Им м-можно а мне-е-е низзя?

– Да они купили здесь свое пиво!

– Ой, – отмахнулся борец за справедливость. – Я видел, что они принесли с со-обой!

Тут уже возмутились опухшие барышни, и стали орать на краснокурточника, и барменша стала орать на него, а он требовал чек на пиво у барышень и тоже орал, размахивая руками и роняя изо рта капустные крошки на пол. А барменша и девушки кинулись этот чек искать, предъявлять какие-то акцизы и что-то еще…

– Этот не с вами? – вдруг обратилась к Косте одна из дам.

– Не-а, – Марек встал, брезгливо отодвинул пьющего товарища в сторону и вышел на улицу.