Ветры границы

Движение героя повести во времени, перемещения его в связи с новыми назначениями — стержень книги. Пограничный опыт Степана Федоровича Шкреда обретается по мере службы, по мере его встреч с различными людьми. И картины эти, равно как и картины происходящих на границе перемен, — оснащения новейшей техникой, высококвалифицированными кадрами и т. д. — написаны реалистично, с точным знанием характеров и всей пограничной жизни.

С большим тактом и человеческой теплотой рисует автор семейную линию героя, женщин на пограничных заставах.

Именно эта сторона жизни, воспроизведенная В. Я. Голанд, придает повести общечеловеческое, а не узковедомственное звучание. Не будь этих глав, повесть потеряла бы свою прелесть, свое очарование.

Доброе слово хотелось бы сказать и о языке произведения. В своей основе он образный, поэтичный, емкий. Наверное, очень пространно можно бы написать о том, в какой таежной глуши находится застава. Но жена Шкреда выражает это всего одной фразой: «Там, где лоси в окна заглядывают» или: «Рот не успеешь открыть, а они (комары) уже влетают», — и все становится ясно. Таких находок в повести немало.

«Ветры границы» — новый шаг вперед в творчестве Валентины Голанд. Уже в таких книгах, как «Вырастают сыновья», «Владимир Молодцов» (написанной в соавторстве с В. Желтовым) и других, она заявила о себе как автор, породнившийся с героико-патриотической темой, столь важной для формирования коммунистических идеалов. В ее книгах отчетливо прослеживаются истоки героизма советских людей, побудительные мотивы их подвигов, нравственная красота строителей и защитников социалистического Отечества.

Думаю, что книга «Ветры границы» будет прочитана с интересом. С интересом и с чувством гордости за воинов, охраняющих государственную границу Советской державы.

Анатолий Марченко.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

натолий Хрустов с детства не любил леса. Ему казалось, что человек среди огромных деревьев чувствует себя маленьким, затерянным — неба и того не видать. Иное дело — море: широта, простор… Стихия! Поэтому, заканчивая Высшее Краснознаменное пограничное училище, он мечтал получить назначение куда-нибудь поближе к морю. Но начать служить пришлось все-таки не на Балтике, не на Тихом океане… а среди лесов. Заповедных лесов Карелии.

От железной дороги до заставы добирались с женой сначала в машине, потом в обычной телеге на лошади. Да пешком пришлось пройти с десяток километров и все лесом и лесом. Окрестностями не любовались, по сторонам особенно не глядели: он торопился к месту назначения.

Теперь, когда годы прожиты в этих местах, когда он привык к лесу, присмотрелся к нему, когда лес перестал казаться ему тайной, он может сказать, что кое-что знает о нем.

Знает, например, что лес меняется в течение дня: утром он тихий, словно очнувшийся ото сна, днем — веселый, шумный, пронизанный солнцем, а вечером — темный, таинственный. Лес бывает тоскливым — в ненастье, радостным — в солнечный день и чужим, настороженным — ночью.

Лес — царство природы, кладезь богатств. Как говорили в старину карелы: «Лес поит, кормит, он и веселит»…

Что же с тех пор изменилось в отношении человека к лесу? Пожалуй, ничего. И для Анатолия лес давно перестал быть загадкой: восемь лет отданы этому краю. Известны теперь даже такие подробности, что с руки знать лесничему или старожилу этих мест… Скажем, если вокруг растет лиственный лес, значит, климат теплый, а если хвойный — надо готовиться к суровым зимам.

Тут, в Карелии, в основном рос хвойный лес.

Он помнит все подробности первого года, прожитого на этой, казалось, затерянной далеко в глухомани, среди лесов и ржавых болот, заставе.

…Летняя зелень постепенно уступала место желтым и красным осенним краскам. Земля пахла мокрыми листьями и грибами; витали в воздухе и еще какие-то неуловимые знакомые запахи, какими обычно бывает полон предзимний лес.

Он как сейчас видит большой боровик с темно-коричневой блестящей шапкой у самой тропинки, ведущей от дома, где он разместился с женой, на заставу. Гриб казался старым и усталым. Его, конечно, видели все, проходящие этой тропой, но почему-то не срывали.

Анатолий чуть не задел его ногой, но тоже не нагнулся и не сорвал.

За ним следом шагал офицер комендатуры Осетров, который должен был представить нового замполита личному составу. Майор, щурясь, рассматривал новоиспеченного лейтенанта, словно пытался узнать: «Ну как, нравится тебе эта земля?..» Был майор на две головы ниже Анатолия и лет на двенадцать–пятнадцать старше его, круглый подвижный веселый человек. На обоих поверх шинели были надеты брезентовые плащи, полы которых ударялись о сапоги в такт шагам.

Несколько дней подряд, не переставая, шли дожди: то мелкий, словно просеянный через сито, еле улавливаемый, то крупный и сильный с тугими порывами ветра. Скрипели, покачиваясь, вершины тонкоствольных берез, мерно шуршала опадающая листва.