Ветры границы

Чтобы создать ощущение, что в колодце много воды, пограничники переливают с огромным трудом собранную воду из одного ведра в другое, «умываются» ею. Сверкающие на солнце струи будоражат воображение басмачей, они то и дело бросаются на горстку мужественно обороняющихся людей. Каждый здесь сражается за троих, в том числе и жена начальника заставы. И под ее меткими пулями падают враги, так и не добравшись до цели.

Маша смотрела на экран и думала: «А случись у нас на заставе что, я даже стрелять не умею». Еле дождалась конца фильма — и сразу же к Степану:

— Степа, теперь, мне думается, агитировать тебя не надо.

— Ты это о чем, Маша?

— О том, что мне надо учиться стрелять! — решительно, тоном, не терпящим возражений, сказала она.

— Милая, ты же знаешь, что я только могу приветствовать это твое желание, но куда же ты сейчас, в твоем положении?

— Ну и что? Все равно пограничник будет, пусть привыкает.

Но осуществить свои планы Маша не успела. Степану Федоровичу Шкреду сообщили о переводе на новое место службы, в Приморье, куда его направляли офицером штаба отряда.

Работа эта была ему, в принципе, знакома, поэтому собирался он охотно, как всегда, бодрый, переполненный планами и радужными надеждами.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

о Владивосток прилетели утром, когда город еще только просыпался: звенели трамваи, в которых, сонные, сидели рыбаки и швеи, повара и судоремонтники — у них ранняя смена; торопились к центру крытые машины, с аккуратно выведенными надписями: «Хлеб», «Молоко», «Продукты».

Такси домчало Шкредов до гостиницы «Золотой Рог». Едва вошли в обставленный массивной деревянной мебелью номер — ребята повалились на кровати: «Устали, хотим спать».

— А кто же будет раздеваться, умываться, кушать? — спросил Степан Федорович.

— Папа, сил нет, — сказала Света. — Глаза сами слипаются. Давай, поспим немного.

— И правда, Степан, все устали, да еще разница во времени сказывается. Ты занимайся своими делами, а мы чуток отдохнем.

— Договорились, — согласился он.

Вернулся Степан Федорович только к вечеру, утомленный и озабоченный. Объявил всем «подъем», и покуда Маша помогала малышам одеться, рассказал все новости. Его посылают в местечко километрах в трехстах отсюда. Должность по званию подходящая, с жильем тоже нормально — недавно выстроили кирпичный дом со всеми удобствами для семей офицеров, Шкредам выделили трехкомнатную квартиру.

— Так что везет нам, Маша, — подытожил разговор Степан Федорович.

— Это мне с тобой везет, Степа, — счастливо сверкая глазами, сказала она.

Подошел Алексей, потянул отца за китель, потребовал:

— А есть мы сегодня будем?

— Что, проснулся? — смеясь, поднял его и подбросил несколько раз к потолку отец.

— Конечно, будем, сынок!

Они спустились на первый этаж, заняли столик в кафе. Надюша впервые сидела самостоятельно за таким большим, красиво сервированным столом.

— Ну, что будем заказывать, орлы? — как всегда весело спросил Степан Федорович всех, раскрывая меню. Он читал названия блюд медленно, радуясь возможности неспешного, без суеты выбора. Остановились на шашлыке из чавычи, солянке из трепангов. Светлане и Наде заказали бефстроганов из кальмаров в сметанном соусе. Ели с удовольствием, все время балагурили по поводу города у моря, рыбаков и изысканных рыбных блюд.

На улицу вышли, разомлевшие от еды и отдыха, у всех было приподнятое настроение, и все единодушно решили прогуляться.

Смеркалось. С залива дул свежий ветерок, тотчас снявший со всех утомление и усталость.

Светлана и Алеша тянули их к заливу, где у причалов стояло много транспортных, рефрижераторных, рыболовецких судов. Отсюда, снизу, Владивосток напоминал огромный стадион, открытый в сторону залива. Вместо трибун — дома. Такое впечатление, что задние стоят на плечах передних. И много огней.

Они сверкали всюду: горели в зданиях, на мачтах судов, в порту. Огни отражались в воде бухты, напоминающей гигантский рог, и придавали ей бронзовый, с золотистым отливом свет.

— Теперь ты видишь, Маша, как точно окрестили залив русские моряки!: «Золотой Рог»! Иначе и не скажешь.

— Да, Степа, — тихо согласилась она, очарованная открывшимся зрелищем. Ребята тоже приумолкли, стараясь запомнить все, что видят.

Они ходили по вечернему городу, наслаждаясь новизной и обилием впечатлений. Степан Федорович объяснял, глядя на причал и склады, тянувшиеся вдоль берега:

— Вот сюда, к этим причалам, приходят из морских походов китобойные и краболовные флотилии, плавучие рыбоконсервные заводы. Отсюда и уходят они в многомесячные рейсы.

— Как интересно, — не выдержал Алеша, — а как же без пап-моряков дома дети живут? Они ведь совсем забывают их.

— Нет, сыночек. Если один человек любит другого, такого не случится, а тут всего-то счет идет на месяцы. Правильно я говорю, мама Маша?

— Правильно, правильно, — согласилась Мария Павловна. Для них обоих этот разговор имел особое значение. Конечно, она не захочет жить без него ни одного дня. И Степан, она уверена, ни за что не согласится, хотя все время предупреждал ее — такое может случиться, он же пограничник.