Ветры славы

Однако с некоторыми окруженными соединениями еще возникала кратковременная связь, и оттуда, из самой середины кольца, долетали совершенно не выполнимые просьбы, отчаянные жалобы на нехватку боеприпасов, явно наигранные клятвы в верности воинскому долгу.

Кольцо в кольце

Вечерело.

Наконец-то немцы прекратили свои атаки. Стало быть, шабаш, на сегодня хватит. Без того денек выдался длиннее всей этой недели, начавшейся на Днестре небывалой, стоминутной артиллерийской подготовкой.

Даже там, у высоты, которую немцы пытались взять в лоб, а потом начали обходить с северо-запада, всякое движение смешанных колонн тоже прекратилось, пожалуй, до утра. Мехтиев ждал, что теперь-то скоро будет восстановлена телефонная связь с крюковским батальоном. Но случилось так, что посланные им связисты вернулись раньше, чем ожил и заговорил исхлестанный осколками провод.

— Живы, здоровы?! — приветливо заулыбался Мехтиев. — Все в полном порядке?

— В порядке, — вяло отозвался солдат в годах, которого Мехтиев посылал вдогонку зеленому пареньку. — Оно ведь как, товарищ майор, хвост выдернешь — нос увязнет…

— Но почему Крюков не звонит? — настороженно спросил Мехтиев.

— Старший лейтенант убит немецким генералом…

— Как это — убит генералом? Когда? При каких обстоятельствах? Почему немедленно не сообщили мне?..

— Там полег без малого весь батальон.

— Да говори толком.

— А я и сам, товарищ майор, могу разве что со слов других.

— Говори со слов…

И постепенно в сознании Бахыша высветлилась еще одна трагическая страница истории полка…

Когда немцы пошли на высоту, уверенно, без артиллерийской поддержки, впереди них двинулся бронетранспортер с фашистским флагом (что-то похожее на «психическую атаку» времен гражданской войны). Комбат дал знак подпустить его поближе. Бронебойщики из своего ружья подбили транспортер со второго выстрела. Ну и закурчавился дымок над этой чертовой немецкой колесницей, а из нее повыскакивали офицеры: долговязый, в комбинезоне, за ним — с портфелем и еще трое, судя по всему, чинами пониже. Комбат Крюков сразу же смекнул, что птицы все важные и что надо взять их обязательно. Он поднялся из окопа во весь рост, крикнул, чтобы сдавались. В ответ немец, что был в комбинезоне, выхватил из кобуры свой парабеллум и, не раздумывая, пальнул в Крюкова. Ранил его. Но Крюков сумел еще застрелить этого долговязого. И тут уж второй немец, с портфелем, выстрелил в комбата. Старший лейтенант упал. Тогда полетели гранаты в самую гущу немецких офицеров. Вслед за этим завязалась рукопашная, в ход пошли приклады, ножи, а то и просто кулаки. Немцы не выдержали, повернули назад. А потом начали низом обходить высоту. Все оставшиеся в живых крюковцы заняли круговую оборону. Сколько они там продержатся, кто знает… Среди убитых немцев, неподалеку от транспортера, оказались два генерала и пять старших офицеров, может, полковников, — предположил связист, закончив свой торопливый и сбивчивый рассказ.

«Эх, Крюков, Крюков… — подумал Мехтиев. — Всего каких-нибудь трое суток командовал батальоном после смерти Шмелькина… Как же его отчество? Вроде бы, Павлович? Ну да, Владимир Павлович… Недолго выстаивают комбаты под кинжальным огнем, достается не меньше, чем рядовым. Это ведь они, комбаты, поднимая в атаки своих бойцов, первыми подставляют грудь под вражеские пули».

Батальон разгромлен, но не побежден: там, на высоте, еще бьется жизнь.

Как бы помочь крюковцам, кого бы дополнительно послать туда на подкрепление? Вот задача…

— Товарищ майор, пленные построены, — доложил помощник начальника штаба полка лейтенант Глушко.

— Придется вам и отвести их в тыл, больше некому, — сказал Мехтиев.

Глушко понимающе кивнул.

Внушительная колонна пленных стояла на дне пологой сухой балки. Их оказалось уже около шестисот.

— Возьмите с собой с десяток автоматчиков из первого батальона, — говорил Мехтиев лейтенанту. — Они на подходе. Конечно, надо бы выделить полуроту, не меньше, да, сами знаете, в полку не густо.

— Знаю, товарищ майор.

— Шагайте. Только смотрите, никаких привалов.

— Понимаю, товарищ майор.

Колонна нехотя пришла в движение, направляясь по летнику на северо-восток. Через полтора часа, еще засветло, Глушко доберется с ними до Котовского, а там уж есть кому сопроводить их дальше.

Рискованно, пожалуй, конвоировать такую массу всего десятью бойцами, однако иного выхода не существует: не оставлять же пленных на ночь рядом с полем боя.

— Может, сразу займетесь «братьями-славянами»? — спросил старшина Нежинский, когда колонна немцев начала уже втягиваться в реденький перелесок, за которым лежала открытая лощина.

Особняком стояло до полусотни разноязычных пленных, которые более или менее хорошо говорили и по-русски, — поэтому Леонид Нежинский и объединил их в одну группу.

Мехтиев хорошо владел русским языком, и если бы не восточные черты лица, то вряд ли кто мог принять его за кавказца. Он бегло осмотрел пленных с головы до ног: одеты, как солдаты вермахта, — такие же пилотки набекрень полынно-зеленые мундиры, жесткие ремни с бляхами «Майн Готт», кованые сапоги.