Ветры славы

— Родина может покарать. Но Родина может и простить великодушно, — сказал Мехтиев и помолчал. — У нас нет времени для заполнения анкет, мы на поле боя. И кто бы вы ни были, какая бы вина ни лежала на вас, но вы должны помочь нам добить немцев. Это ваш единственный шанс!

Он помедлил, ожидая какой-нибудь реакции от этих потерянных людей. Но пленные хмуро молчали, лишь несколько человек, подняв головы, смотрели на него угрюмо и с недоверием.

— Сегодня вас накормят не как пленных, а как бойцов, за ночь вы отдохнете, а завтра получите вот эти знакомые вам штуки, — он показал на бричку, доверху груженную трофейными «шмайссерами» и пулеметами, — и будете наравне с нами участвовать в бою. Вопросы есть?..

Вопросов не было.

Тогда он добавил для ясности:

— Завтра, в бою, вы начнете заново писать свои биографии… — Опять помедлил и еще добавил: — Пишите набело, без помарок…

Никто из пленных не обмолвился ни единым словом.

Мехтиев негромко, устало приказал:

— Разойдись.

Пленные оживились, начали закуривать у кого что было — эрзац-сигареты, махорку, молдавский рассыпной табак.

Мехтиев пошел на свой командный пункт.

«Кто они на самом деле? — думал он. — Власовцы? Просто немецкие обозники? Случайно оказались по ту сторону линии фронта или сами перешли туда?.. С ними и за месяц не разберешься. Да и не мое, командира полка, это занятие — исследовать запутанные судьбы. Мне дорог сейчас каждый штык… А вдруг они повернут оружие против нас? Что тогда? Не может быть. Почему?.. Да потому, что теперь они, пожалуй, всю ночь напролет будут думать о том, какой редкий случай выпал им на долю, — реабилитировать себя прямым участием в бою, заключающем полный разгром немецкой группировки «Южная Украина». За такое, наверное, полагается прощение старых грехов… Впрочем, грехи грехам рознь… А если те, от кого зависят подобные решения, не простят?»

На командном пункте поубавилось людей: ушли в крюковский батальон рядовыми почти все, кого обычно берегут в стрелковых полках: знающие связисты, бывалые саперы, легкие на ногу вестовые, бесстрашные разведчики, мастера штабной каллиграфии. Осталось всего несколько бойцов для прикрытия. Так же поступил с подчиненными артиллеристами и Невский. Он встретил сейчас Мехтиева приятной новостью:

— Выше голову, Бахыш, недавно звонил наштадив, сказал, что помощь утром непременно будет.

— Что, удалось поговорить?

— К сожалению, всего минуты две.

— Не понимаю, где же 37-й полк… Вот бы он подоспел к утру.

— Вместе с обещанными танками, — с наигранной улыбкой добавил Невский.

— Зря шутишь, Николай Леонтьевич.

— В таком пиковом положении не обойтись без шуток. Не знаю, какое самочувствие у пехоты, когда остается последняя обойма в подсумке, но вот у пушкарей нулевое настроение, раз уж осталось по одному лотку снарядов на орудие.

— У вас, артиллеристов, всегда отыщется запасец.

— Ну разве еще добавить два-три снаряда на орудие — для самообороны. А то, неровен час, вместо обещанных генералом Верхоловичем наших танков пожалуют немецкие.

— Оставь, Николай Леонтьевич.

— Вполне возможно. Ты вон из этих «братьев-славян» формируешь некую штрафную роту…

Мехтиев вопросительно глянул на него: как считаешь, правильно я поступаю или нет?

— Дополнительную ответственность взваливаешь на себя. Но, говорят, семь бед — один ответ. Если же случится непредвиденное, мы сделаем все, что потребует от нас наша совесть. Обстановочка, черт возьми…

Подполковник Невский подробно доложил майору Мехтиеву, какие дивизионы, пушечные и минометные, он снимает с огневых позиций с наступлением темноты, сколько солдат может послать в батальоны и сколько ему нужно автоматов, чтобы вооружить артиллеристов, у которых одни карабины да пистолеты.

— Воюете с одними дамскими браунингами, — неодобрительно качнул головой Мехтиев. — Благо, у пехоты стрелкового оружия сколько угодно. Кроме трофейного, немало и отечественного… — Он осекся и договорил в сторону: — Оставили в наследство отвоевавшие свое.

— Мне пора, — сказал Невский. — Если появится связь, Бахыш, не забудь о моих боеприпасах.

— Пока их подвезут, они станут никому не нужными.

Невский приостановился.

— Не понял.

— Дорога ложка к обеду, а снаряды — к бою.

— Скажи спасибо, что подвезут вообще — к завтраку ли, к обеду, но подвезут.

— Тогда уж не понадобится и сам обед, — в тон ему сказал Мехтиев.