Ветувьяр

Ничего знакомого расслышать он так и не успел — зрение почти полностью отказало ему, и в этот момент под ребра вонзилось что-то острое. Было больно, но не так сильно, как он рассчитывал.

Заклинание действовало, и уже через мгновение Ланфорд вместе с остальными камарилами провалился во тьму.

*

Джеррет отхлебнул пива из тяжелой кружки с отбитой ручкой и вытянул ноги под столом.

Твиндек “Живучего лосося” был забит до отказа — здесь было до того тесно и душно, что адмирал был даже не прочь бы выйти на палубу подышать свежим воздухом. Снаружи наверняка уже стемнело, а морской воздух наполнился приятной прохладой, но пробираться через собственных подвыпивших ребят к выходу не очень-то хотелось. Поэтому он не стал утруждаться и остался на своем месте во главе стола, с которого уже убрали все харчи и оставили лишь выпивку да игральные кости.

Настал черед Чева — смышленого молодого матроса, которого Джеррет нашел в крохотном, граничащем с Двисетом городке, где “доброжелательные” земляки намеревались казнить его за связь с дочерью местного купца. Он сделал свой ход, и едва кости приземлились на столешнице, как остальные моряки, включая Ноппера, который играл против него, взорвались в недовольстве.

— Нет, ну мухлюешь же, стервец! — Грохнул кулаком по столу старпом.

— Что!? — Возмутился Чев, — С чего бы мне дурить вас?

Моряки принялись неодобрительно что-то бормотать и пытаться вывести матроса на чистую воду. Каждый гнул что-то свое, отчего в гуле их голосов нельзя было разобрать ни слова. Из всего экипажа молчали только Джеррет и Престон — даже капитан Хетинг пытался что-то кому-то доказать.

Не желая участвовать в их перепалке, адмирал обернулся, чтобы взглянуть на Селин, что устроилась на скамейке в углу. Рядом с ней расположился совершенно завороженный и счастливый Атвин, рот которого не закрывался с самого начала их сегодняшнего веселья. Видимо, он так боялся, что девица заскучает, что развлекал ее историей всей своей жизни, с рождения и до сегодняшнего дня.

То ли слушая Атвина, то ли нет, Селин смотрела куда-то в пустоту, словно витая в своих мыслях. Джеррет не всегда понимал этот ее пустой взгляд — и без того нелюдимая, стеснительная и пугливая, девушка и вовсе отгораживалась от всего мира, размышляя о чем-то своем. Никто из них никогда не узнает, что она скрывает, но адмирал подозревал, что Селин пришлось пережить нечто поистине ужасное — а может, ужасной была вся ее жизнь…

Еще жальче было Атвина — парнем он был добрым и чутким, а потому Джеррету не хотелось, чтобы ему разбили сердце. Но Селин не врала — она и вправду была холодна к нему, как льдина, а значит, не чувствовала ничего, и вряд ли это можно изменить.

Наверное, надо будет поговорить с Атвином насчет девицы, может даже попытаться предостеречь…

Когда Джеррет вновь повернулся к столу, весь экипаж уже покатывался со смеху, Ноппер скрепя сердце пересчитывал свои проигранные гроши, а Чев довольно улыбался, принимая поздравления с победой. Даже Престон с усмешкой наблюдал за всем этим, медленно потягивая пиво из кружки.

Отдав матросу его законный выигрыш, старпом возмущенно поинтересовался:

— Что-то, наш капитан сегодня тих, как морской штиль. Не случилось ли чего?

Естественно, под капитаном он понимал не Хетинга, а Джеррета. Не успел адмирал сообразить и снова глотнуть пива, как вся взгляды обратились к нему.

— Случилось? У меня? Заканчивай пить, Ноппер, ты пьян!

Экипаж хоть и рассмеялся, но явно был согласен со старпомом.

— Так и не молчите тогда, — Заявил старый моряк, — Извольте уж порадовать!

Джеррет оглядел своих парней — не радовался разве что Хетинг, но ему улыбка, видимо, доставляла нестерпимую боль, или же он попросту не знал, что это такое.

— Давай уж, Джер, — Попросил Престон, ставя кружку на стол.

Ухмыльнувшись, адмирал встал из-за стола, протолкнулся между скамейками и отыскал небольшой клочок свободного пространства. Лица, подсвеченные масляными лампами, замерли в ожидании. Среди них была и Селин, не сводящая с него глаз, ставших сосредоточенными и осмысленными. Что ж, перед ней позориться придется впервые.

— Какую? — Спросил Джеррет.

— Про черта! Нашу любимую! — Хором заорали моряки.

“Да неужели я так хорошо ее пою? Даже “сестрица” Ремора всегда любила ее слушать” — подумал Джеррет, набирая в грудь воздуха. Выждав мгновение, он затянул первый куплет:

“Однажды старый черт морской

Приплыл на северный прибой

Чтоб там увидеть моряка

И то ему сказать:”

Не пропел он и пару строк, как кто-то из парней ритмично застучал по столу.

“Ты, милый мой моряк,

Ты должен волны покорять,

Ты должен старый клад искать

И грабить корабли”.

Со второго куплета уже и сам Джеррет начал хлопать в ладоши, задавая ритм своей песне. Хлопки и удары подгоняли его, заставляя петь незатейливую мелодию дальше:

“О, что ты, черт, я не пират” -

Моряк несмело повторял, —