Ветвь оливы

— Нет, не исключена. — Антея мягко наклонила голову. — Но как бы ни интересна была эта возможность, надеюсь, до практического применения не дойдет при моей жизни. Это все как-то очень… нехорошо. Кроме того, сколько ты обычно находишься в капсуле, пока твое «сознание» блуждает в прошлом? На самом деле, несколько минут. А сколько придется проводить времени в настоящем? Очень много. Это бессмысленно. И кроме того, практически все-таки пока невозможно, с теми методами, какими мы пользуемся.

— А если переменить методы?

— Я понимаю, что тебя беспокоит. Все это действительно не очень замечательно, но рано или поздно, это будет вполне возможно. И единственное, что будет этому мешать — соображения морали, что, прямо скажем, не очень надежная вещь… Ну и, какое-то время — дорогое оборудование, оправданность, соответствие ценностей цели и средств.

— Но это пока и правда невозможно? Нет, я сам этому рад. Но то, что это невозможно… А «Янус» — очень большая станция. Как же его сделали когда-то? Конечно, рано или поздно, его бы все равно создали. Но он такой один. И он очень мощный. И в нем изначально есть какие-то странные ограничения, которые кажутся необъяснимыми до конца. Его действительно создали без некоего вмешательства извне? Хотя бы толчок? Хотя бы что-то?

Антея рассмеялась.

— Видишь ли, обычно, когда что-то открываешь, это бывает что-то очень большое, в котором ты еще не все понимаешь. Видишь огромную скалу, используешь в ней несколько удобных ходов, знаешь несколько замечательных пещер, протаптываешь тропки, с которых открываются отличные виды, знаешь, для чего можно использовать некоторые камешки и жилы. А очень многое — еще не знаешь, ни зачем, ни что это такое. Просто вещь в себе. Но ты знаешь, что нужно быть осторожным, чтобы не обрушить эту скалу, и ты не знаешь, что под ней. И не узнаешь, если не будешь ее изучать, прокладывать новые ходы и тропки. А это очень интересно… — Антея улыбнулась. — Поэтому я думаю, что все было открыто в нашем настоящем прошлом вполне естественным образом.

Нейт тоже улыбнулся.

— Хорошо бы. Хорошо думать, что мы, люди, все-таки умные. Сами по себе, сейчас, а не в далеком будущем.

— Никто не знает, будем ли мы умнее в далеком будущем, — пожала плечами Антея. — И будем ли вообще.

Немного уныло покивав, Нейт сбежал от нее и принялся увлеченно мне рассказывать про одного, по его собственному мнению, психопата, в сознание которого он недавно заглядывал, и о его странной манере фехтовать, неизменно первым делом ослепляя противника.

— Ужасно, правда?.. И если задуматься, сколько в людях безумия — это еще такая мелочь. Но действует на нервы, честно!..

— Верю. А хочешь, покажу, как эти приемы запросто блокируются?

— Хочу… А откуда ты знаешь, какие именно приемы?

— Потому что знаю, в кого ты недавно заглядывал, Я был в том же месте, в другой раз и чуть позже, и как раз отправил его на тот свет. Ну так как, показать?

— Ну конечно! — обрадовался Нейт, и мы дружно отправились в зал тренировочных симуляций, укреплять свою веру в возможности человечества.

* * *

Для разнообразия, поутру, когда рота королевской легкой кавалерии выехала из Парижа на восток, к вящему восторгу уже проснувшихся в городе детей и собак, шел дождь — к полудню превратившийся в ливень. И было как-то бесполезно слушать бодрые рассуждения Фьери о том, что дождь в дорогу — хорошая примета. Вспоминалась волей-неволей совсем другая народная мудрость — о беспримерном везении утопленников.

Струи шпарили по дороге, превращая ее в поток жидкой и вязкой грязи. Плотные плащи ничуть не спасали. Вода благополучно катилась всем за шиворот и в сапоги, пропитав уже, казалось, все на свете. А ведь кричала какая-то старуха вслед, что зря мы выходим и дождь будет сильный, лучше бы нам обождать. Ну что ж, война, как говорится, дело не только грязное, но и «мокрое»…