Ветви Ихуа

В Большом Поселении были десятки уровней, на которых располагались производственные и хозяйственные цеха, атомная электростанция, военные части, службы инфраструктуры и спальные этажи. Все это было соединено коридорами, лестницами, тоннелями, лифтами, переходами и колодцами. В одних районах помещения были отделаны качественными материалами, в других были грубыми и убогими. На большинстве уровней негромко шумел воздух в вентиляционных рукавах, но местами вентиляция не работала, было душно.

По коридорам то и дело сновали патрульные с пневматическими винтовками, офицеры в черной военной форме и просто рабочие в зеленых робах или серых туниках; бигемы встречались редко.

Отдельные ходы прорезали толщу горного массива на целые мили, вели к поверхности плато, к потайным пещерам в каньоне, где стояли посты, и даже к морю.

Всюду — на стенах, дверях, потолках — висели разноцветные плакаты с надписями «СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ!», «СЛАВА ОРУЖИЮ!», «ИЗ НЕДР — К ВЫСОТАМ!», «ТЫ — ШТУРМОВИК!», «ВОССТАНЬ ИЗ ТЬМЫ!» и тому подобные.

С восьмого уровня шел проход к широкому тоннелю, стены его были выкрашены в розовый цвет. Албы называли это место Монмартром. Сигурду довелось побывать там однажды, когда его переводили из карантина в казарму. На Монмартре располагались места культурных развлечений — театр, общественная библиотека, лекторий — и торговые залы: там продавалось все — от продуктов питания до мебели. Стены пестрели вывесками с рекламой товаров. С потолка свисали широкие экраны-головиды, по ним прокручивались ролики с демонстрацией танков и в стотысячный раз взлетающего на воздух лагеря терракотеров.

На шестнадцатом уровне находились залы оргий. В особые дни там проходили групповые совокупления. Об этом Сигурд узнал только через месяц от одного парня в столовой. Как оказалось, в поселении албы не жили семьями, подобно тому, как это делали бигемы или люди Федерации. Мужчины проживали в маленьких камерах-квартирах, женщины — в общих бараках. Детей отнимали, сортировали, воспитывали. Достигнув тринадцати лет, они становились полноправными членами Поселения и, в зависимости от способностей, направлялись на работы либо в производственные цеха, где изготовлялось оборудование, либо в хозяйственные, где производился хлеб и прочая пища.

Офицеры могли выбирать себе из школ сыновей — наиболее здоровых и способных мальчиков. Сыновья жили с отцами, готовясь принять от них так называемую линию штурма, а отцы оплачивали их обучение в спецшколе, после которой они поступали на офицерские курсы.

«Паршиво», — подумал Сигурд, когда обо всем этом узнал.

Впрочем, вся атмосфера, царившая в Поселении, вызывала в нем противоречивые чувства. Казалось, в ровном гомоне толпы, размеренных движениях поселян, их лицах, постоянных призывах с экранов, обращениях с плакатов, беспрестанных докладах из репродукторов о степени боевой готовности легионов, масштабах проведенных учений, объемах произведенных товаров — во всем была несуразная искусственность. До прибытия в Поселение, даже несмотря на признания Руны, он все же иначе представлял себе повстанцев. Он ожидал встретить в их лицах хоть что-нибудь, близкое к его чувству непримиримости к терракотерам. Но на лицах рабочих и военных была лишь покорность. Несмотря на избыток воинственной агитации, казалось, весь подземный процесс был подчинен не столько великой и светлой идее, сколько некому плавному заунывному ритму, скрытому под маской этой идеи.

«Ладно», — сказал себе Сигурд. Он постарался всего этого не замечать, ведь его прежде всего интересовали танки.

Боевые машины находились в засекреченной зоне — так ему еще в карантине сказал один из охранников. Чтобы попасть в эту зону требовался особый допуск. Те, у кого он был, не имели права никому об этом сообщать. Позже, когда Сигурд стал курсантом, ему мало что удалось прибавить к информации, полученной от охранника.

Уровень, на котором находились учебные классы танкистов, значился на входе как «7-а». Все здесь было гладко штукатурено и выкрашено в серый цвет. В потолке коридора и помещений через каждые четыре фута светились экономные лампы: они зажигались и выключались автоматически.

Сначала Сигурда поселили в небольшой казарме для бигемов, прошедших карантин, но на следующий день перевели в отдельную коморку на уровне «7-а» — она была всего раза в полтора больше той камеры, в которой он сидел, но тут имелось все, что ему было нужно — санузел, кровать и даже зеркало.

Сигурд, как и говорил майор по имени Поль, получил талоны на питание, и по ним в столовой, которая находилась на два этажа ниже спального уровня, ему выдавали настоящие бигемовские порции.

Из прежних вещей на Сигурде остались только часы — он не захотел с ними распрощаться: теперь они были его счастливым талисманом.