Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I

Конечно, Курчатову, которого НКВД к тому времени «посадило на информационную иглу», это было неприятно. Но скандал с предательством Гузенко вызывал опасения, что американцы, до той поры не верившие в быстрый успех нашей атомной программы, вдруг осознают её истинный масштаб и предпримут какие-то жёсткие меры (вплоть до – нельзя этого исключать! – возможно, и террористических!), чтобы помешать нам в её осуществлении. Так что приказ Берии был вполне оправдан, и Курчатову «пришлось претерпеть».

В 1949 году, после явления миру нашей атомной бомбы, сохранившиеся элементы «атомной разведки», конечно, нужно было защитить от неизбежного всплеска американской подозрительности. Но направленная на это операция «Звонок в посольство» сорвалась. Не думаю, однако, что это была единственная операция такого плана и трудно сказать, насколько успешными были другие варианты чекистских «громоотводов» от действовавших в США наших «атомных разведчиков».

А к 1953–1954 годам изменились задачи – не столь остро стояли научные вопросы (наши физики были уже «на уровне», а во многих вопросах и впереди американцев), но результаты испытаний, технологии, конструкции, объёмы производства, дислокация – всё это было жизненно важным. И нужно было создавать новые структуры «атомной разведки». Они нуждались в «пространстве для маневров», которое, конечно же, «минировалось» американской контрразведкой и, прежде всего, ФБР. И создавать ложные цели, направлять на тупиковые пути деятельность этой организации, конечно же, было необходимо. Именно этим целям и послужила операция «Перебежчик-1954», фактически «ремейк» операции «Звонок в посольство».

Это была действительно масштабная дезинформационная операция. Кроме собственно «перебежчика» в ней принимали участие и некоторые другие разведывательные структуры, в том числе работавшие с Дельмаром в 1940–1948 гг. Они «ненавязчиво» подбрасывали ФБР информацию и дезинформацию, которые отвлекали американскую контрразведку от действительно актуальных задач на очередные поиски следов деятельности «Жоржа Абрамовича Коваля» – таинственного и загадочного советского агента, успешно преодолевшего все защитные механизмы атомных секретов.

Раскрытие тайны его успехов должно было, по мнению руководства ФБР, обезопасить новые секреты и предотвратить их «утечку» в СССР. Конечно, это был миф – в успехе Дельмара как «атомного разведчика» роль ГРУ была минимальной, а предотвратить результаты вмешательства «Его Величества Случая» невозможно. Но именно поэтому укрепление этого мифа и было главной целью операций КГБ «Звонок в посольство» и «Перебежчик».

Эвереттический «эффект информационного затмения» позволяет выявить некоторые волокна тогдашних ветвлений альтерверса Жоржа. Приведу один пример реконструкции событий в таком волокне, в которой участвовали родственники Жоржа.

Голда и Гарри Гурштели в диалогах с ФБР

Первое интервью с Голдой Гурштель, проведённое агентами ФБР Harry H. Whidbee и William G. Carpenter, состоялось только 21 мая 1956 года в городе Sherman Oaks, Калифорния.[484] Поскольку «собеседование» происходило после того, как прошли опросы в Сью-Сити, о которых Голда и Гарри Гурштели наверняка узнали от своих сью-ситинских друзей и знакомых, они имели возможность хорошо подготовиться к встрече с агентами ФБР.

И в первом же разговоре Голда честно рассказала, что семья Абрама Коваля уехала в СССР в 1932 году, что она с мужем в 1936 году посетила их в России, и что с тех пор «она не получала от них вестей уже более двадцати лет». Но говорить подробнее она отказалась, и попросила отсрочить продолжение разговора до возвращения отсутствовавшего дома в этот день Гарри Гурштеля.

Интервью продолжилось через три дня, 24 мая, агентами Chester C. Orton и Harry H. Whidbee. В дополнение к сказанному Голдой, Гурштели утверждали, что в 1932 году Ковали уехали из Сью-Сити на поезде в Нью-Йорк, где сели на корабль неизвестного им названия, и уплыли в Россию. При этом они помнят, что желание уехать именно в Биробиджан было у Абрама «задолго до 1932 года».

О своей поездке 1936 года они сообщили, что пробыли у Ковалей неделю, причём «в это время Жорж и Исайя Коваль помогали своему отцу в колхозе», а младший, Габриель, отсутствовал, поскольку как раз в это время после окончания школы «был в каникулярном путешествии».

Как видно, Гурштели почему-то скрывали от агентов и учёбу Жоржа в МХТИ (при этом шли на прямую ложь, утверждая, что Жорж в это время работал в колхозе), и поступление туда Гейби. На мой взгляд, это явный отголосок выполнения инструкций органов НКВД, курировавших эту их поездку, об информации, которую они должны были публично сообщать по возвращению в Америку в 1936 году.