Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II

Кто же представлял его к наградам? Если не «родной» военкомат, где он состоял на учёте, то очевидно – ГРУ.

Скорее всего, инициировали все эти награждения какие-то отделы ГРУ (вероятно, Архивный отдел и Управление кадров, может быть, с привлечением Административно-технического и Оперативно-технического управлений[71]), не имеющие отношения к основной деятельности, но «приглядывающие» за всеми действующими и «бывшими» сотрудниками.[72]

В период «забытости» Жоржа именно эти бюрократические структуры, тем не менее, исправно выполняли свои функции в соответствии с государственным лозунгом: «Никто не забыт, ничто не забыто».[73]

Можно даже предположить, что вероятным исполнителем этой функции во время работы Жоржа в МХТИ был Петр Игнатьевич Бояркин, сотрудник кафедры ОХТ МХТИ им. Д. И. Менделеева, тот самый, кто дал Жоржу третью рекомендацию при вступлении в партию.

11.34. П. И. Бояркин.[74]

Он был единственным менделеевцем, который не «догадывался», а просто знал, что у бывшего «бойца невидимого фронта» были хотя и «невидимые», но вполне весомые медали. И который знал о содержании жоржевского досье, поскольку сам пополнял его время от времени (или регулярно? ☺).

Так что 50 лет, в период с 1949 по 1999 год, отношения Жоржа и ГРУ были вполне «джентльментскими» – Жорж скромно «держал язык за зубами», а ГРУ «отмечалось» в его жизни «невидимыми» праздничными наградами.

Обе стороны держали дистанцию, не обременяя друг друга лишними контактами, но и не позволяя забыть о нерасторжимости своей связи.

Что же случилось в 1999 году? Это мы рассмотрим подробно в следующей главе.

Глава 12. Вторая вербовка

Оперативный псевдоним мойры Клото

В этой главе я постараюсь реконструировать нити судьбы нашего героя – пенсионера Ж. А. Коваля в 1999–2002 гг. Как оказалось, эти четыре года были насыщены событиями, весьма динамично и противоречиво менявшими структуру его альтерверса. Рвались нити, казавшиеся весьма прочными, возникали неожиданные ветви, но так, вообще-то, бывало и раньше.

Самым неожиданным было то, что эти метаморфозы разорвали оболочку, которая несколько десятилетий отделяла его внутренний мир от любопытствующих взглядов со стороны. Его судьба стала предметом публичного интереса. И, как будет показано в построенной здесь эвереттической версии, эти события явились следствием внедрения в альтерверс Жоржа новой фигуры – историка Владимира Ивановича Лоты. Именно его руками рвались, сшивались и переплетались нити судьбы разведчика Дельмара.

Я не хочу демонизировать историка Лоту – он сделал то, что мог и что должен был сделать нормальный человек в его обстоятельствах. Ведь и нормы поведения, и обстоятельства выбирал не он – «времена не выбирают…»[75].

К тому же, следует признать, что многое из того, что сделал В. И. Лота, оказалось, в конечном счёте, весьма благотворным для Жоржа Абрамовича. Но вот что любопытно. В греческой мифологии есть три особые богини – мойры, определяющие судьбу человека. И та из них, которая плетёт нити судьбы, носит имя… Клото! Есть нечто фрактально-эвереттическое в созвучии имён историка и богини.

Так что, описывая переплетение нитей судьбы Жоржа Абрамовича, невозможно не сказать предварительно несколько слов о его «мойре» В. И. Лоте.

12.01. Владимир Иванович Лота на торжественном заседании в честь 100-летия Жоржа Абрамовича Коваля, 17 декабря 2013 г. в РХТУ им. Д. И. Менделеева.[76]

Доктор исторических наук Владимир Иванович Лота родился в 1941 году. Никакой другой информации о нём в интернете я не нашёл. Мои попытки ознакомиться с обеими диссертациями В. И. Лоты – кандидатской и докторской – оказались безрезультатными. Никаких следов ни этих диссертаций, ни их авторефератов, ни в отделе диссертаций РГБ (бывшая «Ленинка»), ни даже в «спецхране» РГБ не оказалось. А вот его публицистическая продукция представлена в интернете весьма широко – более десятка книг по тематике истории ГРУ!

Положение историка разведки, находящегося на службе в каком-то её подразделении, можно уподобить положению музыканта, в руках у которого скрипка Страдивари, но руки при этом связаны. Паганини смог сыграть на одной струне, но свободными руками, здесь же инструмент превосходный, но как заставить его зазвучать не фальшивя?

В ходе работы над этой книгой я, конечно же, внимательно вслушивался в «мелодии Лоты» – вариации на темы судьбы сначала Дельмара, а потом и Коваля. Некоторые из них звучали завораживающе настолько, что они стали для меня каноническими, но некоторые – и чем глубже я знакомился с документами и людьми, сопричастными с судьбой Жоржа, тем чаще – звучали явно фальшиво, «сумбур вместо музыки». Но я понимал – «не волен он в своей судьбе», такой «музыки» требовали от него те, кто её заказывал, т. е. те, кто, по своим соображениям, решили «озвучить» судьбу Жоржа Абрамовича Коваля.