Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

Началась массовая эмиграция, сужался круг друзей и знакомых…

«Друзья уезжали, и только когда жена пожелала уехать, мы собрались. Уехали мы в декабре 1990 года».[426]

В последние годы, пишет В. Ц. Кампель, общение с Жоржем стало эпизодическим:

«Я иногда приезжал в МХТИ на защиту диссертаций, Ж. А. был членом ученого совета, мы разговаривали. К сожалению, я не поддерживал с ним отношения и он не знал, что я уезжаю».[427]

Жизнь в Израиле сложилась вполне благополучно. Он продолжил свою научную работу и занимался органическим синтезом.

В Израиле

«О том, что Ж. А. стал героем России, узнали из последних известий (выступление Путина). Мы только знали, что во время войны он был засекречен, и что его жена получала за него деньги».[428]

Сейчас Владимир Цвиевич пенсионер, с 2017 года продолжает научную работу в Тель-Авивском университете, много времени уделяет семье, внукам. И среди многих важных событий семейной истории рассказывает им о жизни их прадеда Цви Хановича Кампеля и его дружбе с Жоржем Абрамовичем Ковалем.

Конечно,

«после присуждения Ж. А. героя России, в Израиле в газетах было несколько статей о нем. Может быть, у меня смешались воспоминания отца и эта информация из газет».[429]

Поэтому рассказы внукам о жизни их прадеда и его дружбе с «атомным разведчиком» Ковалем не обременяются формальной скрупулёзностью «документальной достоверности». Они являются «витаминами порядочности» в духовной пище для детей, особенно эффективными потому, что изготовлены на добротной основе личного жизненного опыта.

16.122. В. Ц. Кампель с внуком Тамузом.[430]

04.08.19

Письмо от Алексея Владимировича Кривени-Крицкого, переводчика, Нью-Йорк

16.123. А. В. Кривеня-Крицкий.[431]

Алексей Владимирович, живущий сегодня в Нью-Йорке, является тем внимательным читателем первого издания этой книги, кто помог исправить имевшиеся в ней ошибки с определением нью-йоркских адресов Жоржа Абрамовича и прислал для второго издания свои фотографии сегодняшнего вида домов, где он жил. Как оказалось, эта работа вызвала у него свои образные конструкции, связанные с ветвлениями судьбы Жоржа Абрамовича, которые он изложил в кратком эссе: