Везде чужой

Свой дом Таксон Тей узнал с трудом. От палисадника не осталось и следа — голая земля. Видно, всё давно пошло на растопку. Сам дом, построенный отцом собственными руками, стоял крепко, хоть и был обшарпан до неузнаваемости. Черепица местами потрескалась, штукатурка обвалилась, открыв шлакоблочную кладку. Деревянное крыльцо исчезло, вместо него у высокого порога высилась горка битых кирпичей.

Осторожно балансируя на кирпичах, Таксон Тей поднялся к двери и взялся за ручку. Дверь оказалась не запертой.

Пол в прихожей устилал толстый слой многолетней пыли, но пересекавшая прихожую тропинка из засохшей, нанесённой с улицы грязи, говорила о том, что здесь жили.

— Что стоите у порога? — донеслось из-за двери. — Входите, только двери за собой закрывайте. Холодно.

В комнате было темно, сыро и зябко. Потолок змеился трещинами и ржавыми разводами; вероятно, та же участь постигла и стены, но они были наглухо заставлены стеллажами с книгами. У окна, рядом с приземистой печкой, сооружённой из металлической бочки, полулежал в кресле, укутавшись в одеяло, толстый неповоротливый старик.

— Не желаете ли кипяточку? — спросил он. Глаза у старика были живые и хитрые.

— Не откажусь, — хрипло сказал Таксон Тей. Он узнал старика. Перед ним сидел Таксон. Настоящий. Таксон-первый. Его матрица. Любопытно увидеть, каким ты станешь через пятьдесят лет.

— Тогда сходите в соседний дом — он заброшен — и наберите там чего-нибудь, что может гореть.

Таксон-первый лукаво улыбнулся.

— М-да, — хмыкнул Таксон Тей. — Отличный способ приглашать в гости.

Когда в печке весело затрещал огонь, старик зашевелился, откинул одеяло и протянул к огню руки.

— Чайник за печкой, — сказал он. Оказалось, Таксон-первый был сухощав, просто одеяло скрывало надетую на него латаную ватную телогрейку.

— А куда за водой идти?

Таксон-первый засмеялся.

— Тут вам не повезло. Чайник полон воды.

Таксон Тей нашёл чайник и поставил его на печку.

— Не боитесь меня?

— Нет, — спокойно возразил старик. — Единственное моё богатство книги. Но они сейчас никому не нужны, разве что на растопку. А свой паёк я предусмотрительно съедаю среди дня, когда возвращаюсь из продуктового распределителя. Сам же я старый, костлявый, мясо у меня жилистое и вонючее. Да-да, вонючее! Месяца два, как не мылся. А потом, мой организм всё ещё вырабатывает стероиды, если вы, конечно, понимаете, какое это имеет отношение к вонючести.

Таксон Тей только улыбнулся.

— Где у вас свет включается?

— А… — начал было Таксон-первый, но закончил с неожиданным лукавством: — А возле двери.

Таксон Тей посмотрел на лампочку под потолком и понял, что его ожидает очередной розыгрыш. Лампочка давно перегорела. «Ладно, — весело подумал он. — Игру принимаю». Он настроился и восстановил вольфрамовую нить. Затем подошёл к выключателю и повернул его.

При щелчке выключателя Таксон-первый было хихикнул, но, когда вспыхнул свет, искренне изумился.

— Вот чёрт! Она же два года, как перегорела!

Теперь, уже при свете, Таксон Тей оглядел комнату. Стеллажи с книгами закрывали все стены до самого потолка, беспорядочная гора книг и папок с бумагами была свалена на пол в углу за креслом, на столе также громоздились книги и папки, и лишь небольшой участок стены над столом был свободен. Здесь, на вылинявших до полной бесцветности обоях, вкривь и вкось были наклеены листки пожелтевшей бумаги, испещрённые корявым почерком.

«Разум — это стремление существа к бесконечному познанию», — прочитал Таксон Тей на листке в левом верхнем углу. Чуть ниже висел листок с сентенцией: «Цивилизация — есть сообщество существ, искусственным путём расширяющих свою экологическую нишу». Он перевёл взгляд в правый угол. «Борщ вкусный, а лом тяжёлый».

— Слева — ранний Таксон, — объяснил старик. — Справа — поздний.

— Ясный перец! — с видом знатока безапелляционно заключил Таксон Тей. — Это и коню понятно. Рост философской мысли налицо!

Таксон-первый кивнул и заперхал.

— Вот-вот, — сдерживая смех, выдавал он. — Приятно встретиться с образованным человеком…

И тут погас свет.

— Ага! — победно воскликнул Таксон-первый. — Физика торжествует! Так сказать, причинно-следственные связи — перегоревшее гореть не может. Флюктуации возможны, но они нестабильны.

— Просто свет отключили.

— Фи, какой вы, право, материалист! — разочарованно протянул старик. — Там на столе — коптилка. Зажгите, если масло ещё осталось.

Таксон Тей зажёг коптилку.

— Послушайте, а ведь мы с вами где-то встречались, — заявил Таксон-первый. — Лицо знакомое…

— Встречались. Лет тридцать назад, — согласился Таксон Тей, а про себя добавил: «В зеркале». Но вслух сказал: — На улице. Я в девятиэтажке жил, в трёх кварталах отсюда.

— Да нет. Тридцать лет назад, вы, наверное, мальчишкой были. А мне ваше лицо знакомо именно таким.

Таксон Тей поморщился. С тридцатью годами он дал маху.

— Я очень похож на своего отца, — нашёлся он. — Он работал слесарем в околотке. Возможно, и у вас чинил канализацию. Когда она ещё была.

— Возможно. — Таксон-первый потерял интерес к личности собеседника и окинул взглядом его одежду. — Давно из зоны?