Вежливые люди императора

Становится все жарче и жарче. Как в прямом, так и в переносном смысле. Весеннее солнце греет все теплее, а приближение британской эскадры к Балтике вызывает у многих из великосветского бомонда легкую панику. Петербург – столица Российской империи, построенный волею Петра Великого на окраине государства, всегда выглядел заманчивой добычей для наших иностранных недругов. Сначала шведы, потом британцы и французы мечтали, прорвавшись в Финский залив, высадить своих солдат прямо на гранитных набережных Северной Пальмиры и отобедать в роскошных залах Зимнего дворца. Но Питер и был славен тем, что за все время своего существования на его мостовую так и не ступила нога захватчика.

Я на днях рассказал Павлу о событиях Великой Отечественной войны и о блокаде Ленинграда. Император, весьма удивленный тем, что невесть откуда взявшиеся «большевики» перенесли столицу в Москву и переименовали город, был потрясен эпической обороной Северной столицы от немецких войск.

– Василий Васильевич! – воскликнул он. – Да как такое могло произойти! Ведь немцы всегда были союзны нам!

Когда же я напомнил Павлу о Семилетней войне, о сражениях при Куннерсдорфе и Гросс-Егерсдорфе, император запыхтел от возмущения и сказал, что сражения с войсками боготворимого им короля Фридриха Великого не больше чем недоразумение, в котором правительство Елизаветы Петровны оказалось послушной игрушкой в руках австрийцев и французов.

– Вы же знаете, что мой отец, император Петр III, взойдя на престол, поспешил прекратить эту ненужную России войну и вернуть королю Пруссии все отвоеванные у него земли.

Я про себя подумал, что сие, в числе прочего, и стало причиной гибели императора Петра Федоровича. Но об этом я предпочёл промолчать, лишь добавив, что в конечном итоге часть Восточной Пруссии все же стала русской. И очень жаль, что Павел, будучи цесаревичем, отказался от всех прав на Гольштейн-Готторп. Город Киль и прилегающие к нему территории сейчас бы очень пригодились русскому флоту.

– Государь, земли, на которые Россия имеет права, не должны быть переданы кому-либо. Очень хорошо сказал ваш сын Николай, ставший в нашей истории императором после смерти старшего брата Александра: «Там, где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен»!

– Так и сказал?! – воскликнул Павел. – Ай да молодец! Я очень рад, что у меня растет такой умный сын!

– Было бы неплохо, чтобы он и в вашей истории стал императором, – сказал я. – С Александром все ясно – он человек, подверженный посторонним влияниям. В нашей истории Александр Павлович окажется втянутым в общеевропейскую войну, в ходе которой прольются реки русской крови, французы вторгнутся в Россию, сожгут и разорят Москву.

– А чем вам, Василий Васильевич, не нравится Константин? – спросил Павел. – Он смел, побывал в деле, повоевал в Италии и Швейцарии. Да и насчет постороннего влияния…

Тут Павел криво усмехнулся и покачал головой. Видимо, ему вспомнились некоторые весьма экстравагантные поступки, которыми уже успел прославиться его второй сын.

– Вот о том-то и речь, ваше императорское величество. Константин Павлович, несомненно, храбр и умен. Но его необузданная натура порой заставляет его совершать такие деяния, о которых он потом вспоминает с сожалением и стыдом. К тому же он тяготится властью и не испытывает никакого желания стать владыкой огромной империи. В нашей истории он предпочтет российский престол тихому семейному счастью с прекрасной полячкой.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой Павел. – Но все же стоит подумать над тем, что вы мне сейчас рассказали. Ну, а дети Константина, они что, не могут взойти на престол после того, как тот откажется от своего права на него?

– Вся беда в том, что в нашей истории законных детей у цесаревича Константина Павловича не окажется. У него было два внебрачных сына. Первый – Павел Константинович Александров (фамилию он получил по своему крестному отцу – императору Александру I), был рожден от связи цесаревича с парижской модисткой, содержанкой одного богатого британца и супругой ревельского мещанина Евстафия Фредерикса. Этот сын Константина впоследствии стал у нас генералом русской армии. У Александрова появился герб, намекавший на его великокняжеское происхождение – на нем изображена была половина двуглавого орла.

Второй сын Константина Павловича впоследствии прославит Россию. Он будет рожден французской актрисой Кларой-Анной де Лоран, когда цесаревич уже в качестве наместника будет находиться в Царстве Польском. Его нарекут Константином Ивановичем Константиновым, потому что мальчика и его сестру Констанцию возьмет на воспитание адъютант цесаревича князь Иван Голицын. Отсюда и его отчество.

Юный Константин закончит артиллерийское училище и займется совершенствованием нового вида оружия, которое в наше время станет самым страшным из всех творений человеческого разума. Ракеты – это ужасные изделия, способные за считаные минуты пролететь по воздуху тысячи верст и обрушить на города противника заряды, способные уничтожить сотни тысяч человек.