Вежливые люди императора

Услышав это, Павел побледнел, перекрестился и забормотал молитву.

– Василий Васильевич, – наконец произнес он, – неужели такое возможно на свете? Ведь это страшнее апокалипсиса… Как вы живете и не сходите с ума, зная, что в любой момент можете быть истреблены этим адским оружием?

Я лишь пожал плечами. Действительно, мы уже привыкли к тому, что ядерная война в конечном итоге закончится истреблением всего живого на земле. Нынешние сражения, в которых гибнут сотни, редко тысячи людей, по сравнению с той страшной силой, которая скрыта в головной части «Ярса» или «Трайдента», покажется просто дракой пацанов в переулке.

– Государь, все это ужасное оружие осталось в нашем времени. Пока же ракеты – что-то вроде приспособлений для обычных фейерверков, и станут они по-настоящему грозным оружием лишь в середине XX века.

– Вы мне как-нибудь расскажете о войнах вашего времени, – задумчиво произнес Павел. – Пока же я соглашусь с вами в том, что и в самом деле лучшим моим наследником может стать Николай. Надо бы мне побольше уделять ему времени. Может быть, вы, Василий Васильевич, возьметесь за его воспитание? Я думаю, что от вас он узнает много интересного и полезного.

Я кивнул. Хотя заговор, инспирированный англичанами, и закончился неудачей, но не факт, что упрямые британцы не попытаются устроить новый заговор, целью которого будет устранение императора Павла. Об этом следует помнить и, помимо усиления охраны царя, надо всерьез задуматься о преемнике, который займет его трон.

Я заметил, что Павел стал задумчивым и невпопад отвечает на мои слова. Он потер лоб и скривился от боли. Похоже, что началась его хроническая мигрень, которая в таких случаях делала императора раздраженным и капризным. Пошарив в карманах, я достал упаковку анальгина. Павел уже был знаком с действиями наших лекарств. Вздохнув, он бросил таблетку в рот, запил ее водой из хрустального стакана и с благодарностью кивнул мне.

– Поправляйтесь, государь, – сказал я. – Если головная боль не пройдет, я попрошу, чтобы к вам зашел доктор Антонов.

Павел вздохнул и откинулся в кресле. Я поклонился и вышел из царских покоев.

21 марта (2 апреля) 1801 года.

Ревель, трактир «Золотой олень».

Джулиан Керриган, на службе

Его величества императора Павла I

Трактир «Золотой олень» золотым назвать было трудно даже при очень большом желании. Замызганные стены, несколько столиков, за которыми сидели личности с весьма подозрительной внешностью. За одним таким столом в углу было свободное место – там расположился среднего возраста лысый толстяк с багровым лицом, одетый чуть поприличнее, чем остальные.

Я подошел к этому столику и вежливо спросил у красномордого разрешения присесть рядом с ним.

– Садись, жалко, что ли… Только что-то я тебя здесь раньше не видел, – хмуро пробормотал толстяк.

– Да меня раньше здесь и не было, – усмехнулся я. – Ведь приехал я в Ревель только вчера вечером. Скоро в море растает лед, и, может быть, мне удастся наняться на какое-нибудь торговое судно. Торчу в этой проклятой России еще с прошлой осени. Надоела она мне до тошноты…

– Не переживай, парень, может, я смогу тебе чем-нибудь помочь, – сочувственно покивал толстяк. – Как тебя зовут-то?

– Джон О’Нил, – ответил я и с прононсом типичного ирландца добавил: – Из Бостона.

– Ну, будем знакомы. Иоганн Шварц, – представился красномордый. – Коммерсант из Либавы.

«Ага, – подумал я, – ты такой же Шварц, как я О’Нил. Акцент в немецком у тебя то ли из Лидса, то ли из Бирмингема». Но улыбнувшись, я пожал ему руку. Тот в ответ похлопал меня по плечу, от чего я скривился от боли.

– Что это ты вдруг? – удивился Шварц.

– Плечо, я… В общем, ударился недавно.

– Ага, понятно, – и толстяк с плохо скрываемым отвращением отхлебнул пива из своего стакана. – Слушай, парень, зря мы тут торчим. Поят в этой дыре таким дерьмом, словно из бочки, в которую налили не пиво, а ослиную мочу. А на закуску подают такое, что я невольно начинаю понимать беднягу Панике[43]. Пойдем-ка лучше к «Толстому Герберту», у него для нас найдется кое-что получше.

– Я б пошел, дружище, да денег у меня мало. А еще неизвестно, сколько мне здесь торчать.

– Ничего, я угощаю. Поедим, выпьем, потолкуем о том о сем.

Я действительно прибыл в Ревель вчера днем. А началось все несколько дней назад, когда меня вызвал к себе мой новый начальник мистер Патрикеев. Кроме него в его кабинете находился и подполковник Михайлов.

Они спросили меня о здоровье, о моей ране и о настроении. Услышав, что я практически здоров и горю желанием хоть сейчас приступить к работе, Патрикеев засмеялся и сказал, что врачи далеко не так положительно оценивают состояние моего здоровья, но если я действительно хочу начать работу, то могу поучаствовать в одном весьма рискованном деле. В скором времени Ревель с «дружеским визитом» посетит британская эскадра адмирала Паркера. В ее состав, кстати, входит и хорошо знакомый мне фрегат «Бланш».