Вежливые Люди

— В большинстве своём. Хотя — я знаю и других. Не стоит их недооценивать. Среди них много неглупых людей и это — опасный и серьёзный противник, требующий уважения. Но не такие, как Дагварды. И сделаем мы с тобой вот что…

Эвиза даже привстала от интереса. Март усмехнулся. Ему нравился её энтузиазм.

— Мы позволим одному из них сбежать. Да. Опять. Но недалеко и ненадолго. Потом мы его поймаем. И я действительно ненадолго опять отправлю его в подвалы. Скажу ребятам, чтоб не сильно усердствовали. А сам тем временем поговорю с его братом. Такие люди быстро ломаются, поверь мне. А кроме того — на Даниэля у меня есть уже достаточно компромата, чтобы он согласился работать на нас.

Утром Эвиза, как ни в чём ни бывало, опять пришла к своему подопечному.

— Я принесла учебный фильм для Вас, Ричард. Это — небольшой рассказ о нашей планете. О животном и растительном мире. Немного истории.

Ответом было всё то же презрительное молчание, но Эвиза уже начала привыкать к его поведению и просто включила датапад, с закачанным фильмом.

Эвизу он воспринимал уже как неизбежное зло. Девушка была пунктуальна и приходила ровно в десять утра по местному времени, минута-в-минуту. По ней можно было часы сверять. Последующие два дня прошли по одному и тому же сценарию: они шли гулять. Река поселили в небольшом отдельном домике на территории того же больничного городка. Домик больше напоминал роскошную тюрьму — везде камеры наблюдения, электрозамки с кодами. Шли они всегда по одному и тому же маршруту. Рек уже понял — в кронах деревьев и в кустах спрятаны камеры наблюдения и микрофоны. А кроме того — Март, очевидно, не доверял технике — в тех же кустах сидели крепкие ребята в камуфляже, готовые выскочить, случись что.

После той глупой выходки, когда Рек попытался угнать ховер, Эвиза больше не вывозила его в город. Видимо, получила соответствующие указания. Её болтовню он слушал в четверть уха, искренне считая бессмысленным щебетом, щедро приправленным идеологией. То, что его, Река Дагварда, мир заидеологизирован ничуть не меньше — ему, понятное дело, в голову не приходило. Анализ и сравнение, да и вообще — умение думать и рассуждать — не были его коньком.

** *

Если цена — жизнь брата, что же — он выкупит брата. Потому что Рек — единственный, кто у него есть.

Страшно болела голова. Очень хотелось прижать руки к вискам. Но он и этого не сделал, потому что это было бы проявлением слабости. А может, потому что… Он сам не знал, почему. «Дурацкий идеализм» — было любимое выражение отца. Сосед безвозмездно помог побирающимся беженцам — «дурацкий идеализм», правительство объявило бойкот соседней державе в ответ на ее диктаторские происки — «дурацкий идеализм», сыновья дали двоечнику списать контрольную — «дурацкий идеализм»… Отец был скептиком и считал, что человек должен прежде всего думать о себе. А сам он был обычный неудачник. «Никто и звать никак» — он сам так сказал о себе незадолго до гибели.

«Вы должны доказать! Им всем доказать! Отыграть всё, что проиграл я!» — кричал им папа во время одной из семейных сцен.