Везучий Борька

— Ну вот! Я же говорил! — взглянув на жену, рассмеялся Илья Васильевич. — Было дело. В Луганске перед войной. У меня сапоги были ещё хоть куда, а у Алексея — решето худое. А там, в тире — сапоги. Приз. Спросили — как раз Алёшины размер. Загорелся я. Ну и… считай, даром достались.

3

— Эй ты, с полотенцем, куда прёшься?! Туда нельзя! Там бочки замачивают!

Мальчик обернулся — никого. Шелестит высокая трава по берегу — и ни души. Повернулся, дальше пошёл.

— Кому сказано!.. — прозвучало совсем угрожающе.

Толька остановился. Чуть расставил ноги, готовый к нападению. Но видно, не очень-то боевито выглядел со стороны — раздался хохот.

Наконец он увидел. Над высокой травой маячили четыре издевательски смеющихся лица. Самое крупное из них вдруг нахмурилось.

— Топай сюда, разбираться будем…

— Документики проверим, — добавило другое лицо, видимо, чином пониже.

«Разбираться так разбираться…» — с тоской подумал Толька.

Навстречу ему с земли поднялся коренастый мальчишка. Толька прикинул: ростом поменьше, это уже неплохо.

— Это ты, что ли, к дяде Илье приехал? — Был первый вопрос.

— Если знаешь, чего спрашиваешь? — На Тольку медленно накатывало. Про себя он решил: начну первым. Момент не упустить бы…

— Небольшая проверочка, — процедил коренастый.

С земли вскочил совсем малявка из класса второго-третьего. На голове у него была фуражка козырьком назад. Он подскочил к Тольке.

— Это наш атаман Никита, понял? Он тебе враз шею намылит!

— Посмотрим… — глухо выдавил Толька.

— Адзынь, Евсейка, — с царственной ленцой в голосе произнёс атаман Никита. Ухватив за козырёк Евсейкину фуражку, он крутнул её и дёрнул вниз к подбородку. Конопатое лицо Евсейки скрылось. Надолго.

Мальчик было облегчённо вздохнул, но тут атаман Никита сказал:

— Санька, Вовка-фуфырь, что делать с ним будем?

Санька, с вишнёвым, облупленным носом, сидел на траве и деловито ковырял ножом землю.

— Зубы ему надо пересчитать. Может, у него тридцать три…

— Дельное предложение. Ха!.. — вдруг крикнул Никита и ловко выхватил у Тольки из-под руки книгу. Толька успел выкинуть вперёд правую руку, но кулак его попал в спину Никиты уже на излёте. Тот повалился на траву, задрыгал ногами. Не от удара, конечно…

— Ребя, ребя! — кричал он. — Книжка про любовь! «Со второго взгляда» называется! Слушайте: «Какая река бассейна Волги течёт по проводам?»

Ребята озадаченно переглянулись.

— «В Амурской области», — читал Никита, — «есть река, в которой прячутся мыши. Как она называется?»

Санька, продолжая ковырять ножом землю, хмуро сказал:

— Ну-ка, первую загадку ещё разок.

Никита прочёл.

— Ток, — лениво произнёс Санька, — электрический.

— Верно! Слушай, ты, с полотенцем, а книжка-то у тебя дельная. Звать-то тебя как?

…Домой мальчик вернулся уже в полной темноте, едва волоча ноги. У реки, после «проверки документов» и долгого купания, затеяли играть в «чижа» — в игру Тольке не знакомую. Как новичка, его загоняли вдрызг. Всё ждали, когда он заревёт и попросит пощады. Но он только сжимал побелевшие губы. Глядя на него, ребята давно уже не смеялись. Наконец даже Никита не выдержал:

— Хватит. Навалились втроём на одного и рады.

— Ничего, ничего, — с трудом ответил Толька. — Через дня два посмотрим, кто кого загоняет…

— А-а! Так ты ещё не спёкся?! — И Никита зло, со всего ловкого маха зафитилил «чижика» под самое небо.

4

— Тётя Ганя, дядя Илья придёт сегодня обедать?

— Ни-и, не прийдэ.

— Вы соберите тогда.

Толька идёт по центральной поселковой улице в мастерские. Они как раз за цехами кирпичного завода.

В руках у него продуктовая сумка. Из неё торчит голенастая литровая бутыль с молоком.

Справа и слева далеко тянутся высокие тополя, белоногие от извёстки. В кронах деревьев солнце разбивается на мелкие осколки, и они сыпятся на дорогу, под ноги мальчику…

У коробов Ильи Васильевича не оказалось. Толька заглянул в тот, к которому шёл кабель. На рукавицах лежал держатель. Толька вспомнил, что на подходе не слышал знакомого треска электросварки. Он огляделся по сторонам, поставил сумку на траву. «Придёт скоро», — подумал и полез в короб посмотреть, много ли сделал сегодня дядя Илья.

От стальных листов тянуло сухим жаром. Приподняв голову, Толька увидел синеватую рябь шва. Ровно-то как. И совсем ещё горячий. Шов обрывался, дальше шли два листа под прямым углом друг к другу. В щель между ними было видно небо. «Значит, так, — сказал себе мальчик, — берём держатель. С электродом, порядок! Дядя Илья придёт, а тут кое-что сделано. Да он, наверно, всё отключил… Эх, маски нет…» Он ткнул электродом в то место, где шов обрывался. С шипением вспыхнуло белое пламя, сноп трескучих искр упал к ногам. Толя зажмурил глаза, но уже после вспышки. Когда он их открыл, то не сразу увидел, что электрод намертво прилип к стальному листу. В самом конце электрода, где он касался металла, светилось малиновое пятно. Оно расплывалось и желтело прямо на глазах.