Везунчик

На одном из отрезков пути Антон заметил, как отстал от него Козулин, глубоко по пояс, провалившийся в болото. Вот он еще ни как не может выбраться, а передняя группа уходит все дальше. Долго не думая, Щербич упал в траву, и, перекатываясь с бока на бок, стал уходить с тропы в сторону. Он сразу же определил для себя ориентир – кромка леса справа: она манила, звала, влекла его в свою чащу, к свободе! Встать во весь рост боялся из-за опасения быть замеченным, потому где-то полз по болоту, а где и перекатывал себя через подозрительные места. В какое-то мгновение ощущение свободы уже стало перехватывать дыхание, подступило к горлу, как вдруг почувствовал, что тело его начало погружаться в трясину: сначала ноги как будто провалились в яму, следом за собой повлекли и всего хозяина. Руки беспомощно хватали одинокие стебли осоки, ранились об нее, а опорой не становились. Антон беспомощно стал оглядываться вокруг, отыскивая глазами, за что можно зацепиться, а тело все сильней и глубже погружалось в болото. Ощущение свободы вдруг резко сменилось ужасом: он тонул! Пытался оттолкнутся от грязи, выпрыгнуть, но только все глубже уходил в трясину. Все трудней и трудней становилось вытаскивать даже руки. Вода дошла уже до плеч, низ безнадежно застрял в топи, ноги балластом уходили в пучину. Ужас охватил Антона!

– Помогите-е-е! – из последних сил прокричал он. – Спасите-е-е! – грязная болотная вода уже не раз захлестывала рот, как его руки коснулись вдруг палки: это Павел Скворцов протягивал ему свою слегу.

– Не дергайся, держись! – голос лесничего привел его в чувство, заставил прийти в себя от испуга.

Однако Антон интуитивно волочил палку к себе, как последнюю опору и надежду, стал опять барахтаться, и все глубже погружался в воду. Скворцов выронил палку, она перешла к Антону.

Павел тоже стал тонуть, и к нему на помощь поспешил Козулин.

– Замри, Павел, замри! – уговаривал его Кулешов, подтаскивая ему и свою слегу. – Ухватись за нее, держись сильно, и только после этого начинай подтягиваться на руках. Ноги забудь, не дергай ногами! – наставлял лесничий.

Антону удалось положить слегу поперек ямы, перекинуть через нее руки, и повиснуть на ней. Это дало какую ни какую передышку, он смог впервые вдохнуть чистый воздух без грязной болотной воды. Сердце бешено стучало, готовое выпрыгнуть из груди.

А рядом спасали Павлика: вот он уже сам самостоятельно полз к спасительным кочкам, а Корней с Костей взялись за Антона.

– Отдохни, ты хорошо лежишь на слеге, – успокаивал и давал последние наставления лесничий. – Мы тебя спасем, только ты не дергайся, делай все, что я тебе скажу. Все будет хорошо.

Очередная слега легла рядов с Антоном, и он тут же ухватился за нее.

– Не дергайся, не дергайся! Сохраняй силы, – Корней не переставал наставлять Антона. – Как только почувствуешь, что сможешь себя тянуть, скажи нам. Ногами не дергай, не помогай, а то опять пойдешь на дно.

Отдыхали на каком-то бугорке среди болота размером с небольшую грядку, заросшую осокой. Павел попытался, было, упрекнуть Антона, но его сразу же осадил Кулешов.

– Побереги силы, Павлик. Нам еще шагать и шагать. И так опаздываем.

Когда вышли из болота, солнце уже взошло, и успело даже высушить росу. День разгорался, хотя в лесу еще было сумеречно. Антону опять связали руки. На этот раз дядька Корней послушал Костю, и пленнику завязали глаза. Вел его под руку Козулин. Правда, особо не церемонился, и Антон частенько натыкался то на ветки, а то и на сук.

И снова все мысли покинули Антона, он шел как в бреду, автоматически переставляя ноги, не замечая ударов веток, прекрасно понимая, куда и зачем его ведут. Все реже и реже появлялась мысль о спасении, все чаще ощущал к себе некое безразличие, как будто не с ним все это происходит, и должно еще произойти.

Он уже потерял счет времени, затекли стянутые веревкой руки, омертвело лицо от укусов комаров, а они все шли и шли не останавливаясь. Один раз прятались, заслышав самолетный гул: немецкий самолет-разведчик кружил над лесом. И снова шли.

Антон даже не мог и представить, где они находятся. Все чаще стал спотыкаться босыми ногами об кочки и коряги, сапоги остались в болоте. Наконец, когда силы были уже на исходе, когда, казалось, еще шаг и он упадет, раздалась команда:

– Стой! Кто идет?

Антон не расслышал ответа, только сразу же их окружили людские голоса.

– О-о! Как вы умудрились этого хряка выловить? Небось, в болоте? Вишь, какие все грязные, – по голосу Антон узнавал своих односельчан, но были и чужие голоса. Больше всего он боялся услышать говорок Леньки. Но его не было.

– Михалыч где? – лесничий не стал задерживаться в этом месте, а спешил сдать свой «трофей» командиру.

– Заседает в штабе. Где еще быть командиру?

– Пошли! – уже кто-то другой, не Костя Козулин, вел Антона под руки.

А у него вдруг стали отказывать ноги: они подкашивались, не держали его, и он все падал и падал.

– Как же вы его вели, дядя Корней? – все тот же голос спросил у лесничего.

– Вот так и вели. Хотя он сам шел. Это у него от страха ноги подкосились сейчас.