Везунчик Леонард. Черный Корсар

«Мог бы еще добавить, что этот самый Кайджис положил глаз на мою Рейчел. Ни сама она, ни, естественно, я с его притязаниями категорически не были согласны. Дальше меня обвинили в том, чего я никогда не совершал. После этого получилось так, что серьезно пострадали те стражники, которые пришли меня арестовывать. И, как следствие, всей нашей компании срочно пришлось покинуть Гирус. Опасаюсь только, что капитан отнюдь не проникнется всей этой историей, даже если я ему ее поведаю. Вон как у него глаза загорелись! Еще бы! Как сказал барон Вагански, отличный будет подарочек тому, кто рано или поздно займет место отца!»

– И что вы на все это скажете, таинственный незнакомец? – обратился ко мне капитан Дюк.

– А ничего не скажу, – пожал плечами я. – Но теперь, когда все раскрылось, мне только и остается, что захватить ваш корабль. Вынужденная, так сказать, мера.

Шутки бывают удачными и не совсем. После удачных люди порой смеются до слез. После неудачных вообще не реагируют никак, разве что скептически усмехнутся: ну не дали тебе боги таланта юмориста, так зачем пыжиться? Шутка получилась у меня где-то посередине.

До слез не смеялся никто, но хохот, пусть и не дружный, мои слова все же вызвали. Только, хвала богам, я не из благородных, которым приходится отвечать честью за каждое сказанное ими слово, – мне это совершенно ни к чему, и потому захватывать корабль совсем необязательно. Главного я добился: услышав мое заявление, они, пусть и на короткое время, перестали воспринимать меня всерьез. Кто же посчитает нормальным человека, который в одиночку появляется на палубе огромного корабля и говорит такие вещи? Пусть даже недалеко вертится другой корабль, который, кстати, против «Улыбки» как чайное блюдце против супницы?

Не смеялся лишь барон Вагански. Он красивым движением выхватил шпагу, чтобы арестовать меня лично. Ею-то я первым делом и завладел, потому что кинжал показался мне плохим подспорьем в том, чтобы расчистить себе путь к отходу. Оставив барона без шпаги (выражение лица у него при этом стало очень удивленным, поскольку он явно не понял, что произошло), одним скачком я оказался на палубе. Там куда больше пространства, и потому пробиться к борту будет проще.

– Брать живым! – приказал капитан Дюк.

Перспектива гнить в кандалах до самого прибытия в Гирус в темном трюме «Улыбки покойника», чтобы затем оказаться в руках палача, убедиться в его садистских наклонностях и в конечном итоге закончить свою жизнь на виселице, совсем меня не радовала.

И потому я не раздумывая кольнул острием шпаги в плечо одного из тех, кто попытался исполнить приказ своего капитана. Огрел хлестким ударом плашмя по лбу другого и совсем уж неизящно, но зато действенно ударил ступней в грудь третьего, сметая его с ног и освобождая себе дорогу к борту.

Дальше все пошло не по задуманному мною сценарию. Дыхательную трубку необходимо было вставить в рот перед тем, как оказаться в воде, – Прежние творили технические чудеса, но волшебниками они не были. Если б я попробовал вставить трубку под водой, она бы не заработала. Всплывать для этой цели означало подвергнуть себя риску быть застреленным из арбалета. Хотя знай я наверняка, чем все обернется, обязательно бы рискнул. Так вот, едва только я, сунув кинжал под мышку, извлек из внутреннего кармана трубку, как мне пришлось уклоняться от выпада саблей самого шустрого из той пары дюжин, которые пытались взять меня в плен. В итоге трубка выпала, а самому мне пришлось отступить на шаг назад. В результате я наступил на трубку.

Эта замечательная вещица Прежних вес моего тела выдержала. Но сам я, поскользнувшись, едва не потерял равновесие, после чего мне лишь каким-то чудом удалось остаться на ногах. Когда я поднимал трубку, выронил кинжал, потеря которого тоже стала бы для меня трагедией – настолько он хорош. И потому мне пришлось терять время еще и на то, чтобы снова им завладеть. И все это – на фоне того, что набежавшие матросы, посчитав, что частичное повреждение на мою цену никак не повлияет, усиленно пытались пронзить что-нибудь некритичное – ногу, руку или то же плечо. Наверное, со стороны все выглядело уморительно, но самому мне было не до зубоскальства.

Закончилось все тем, что во рту я держал дыхательную трубку, в левой руке – вновь обретенный кинжал, в правой – шпагу. Но спиной теперь упирался в бизань-мачту, а с трех других сторон меня люди окружали с оружием.

– Ну что, попался, живчик? – подмигнул мне один из все еще разгоряченных недавней забавой матросов. – Деваться-то теперь тебе некуда! Захватчик кораблей в одиночку!

Он заржал сам, и другие дружно его поддержали.

– Я, признаться, от страха чуть сам за борт не выпрыгнул, когда узнал, что этот тип собрался взять нашу «Улыбку» на абордаж, – заявил какой-то острослов, вызвав новую волну смеха.

– Да мы тут все такие! – поддержал его кто-то еще. – Сам едва от ужаса не закричал: «Спасайся кто может!»

И снова – взрыв смеха, заставивший меня кисло улыбнуться.

– На палубе! – металлом прогремел голос капитана Дюка. – Чего телимся? Быстро схватить его и связать!