Везунчик Леонард. Черный Корсар

«Если он во мне и имеется, тот самый потенциал, надеюсь, он заключается не в том, чтобы стать знаменитым морским грабителем несчастных купцов», – подумал я.

– Вовремя вы подоспели!

– Вот это-то как раз было проще всего! Мы со стороны внимательно за всем наблюдали и, когда увидели, что пинас захвачен, сразу же направились к нему. Правда, предварительно подняв флаг Черного Корсара, чтобы две оставшиеся каракки даже не вздумали вмешиваться.

И помогло: те, едва увидели флаг, сразу же развернулись, чтобы поймать попутный ветер и развить всю ту скорость, на которую способны.

– Отличная, кстати, работа! – сказал я, указывая подбородком на сам флаг и ожидая услышать комплимент своей жене.

– Попробовал бы только Райан заштопать его по-другому! – неожиданно взъярился Алавир. – Он бы лично уселся вышивать новый, причем с поломанными руками! И не дайте боги, у него не получилось бы хорошо!

– Лео, так это же не Гаспар! – донесся со стороны полный удивления голос Рейчел. – Это вообще незнакомый мужчина! Пусть и похож, как брат-близнец. Ни за что бы не поверила, что такое возможно, если бы не увидела сама!

– Не Гаспар, – согласился я, довольный тем, что не один принял его за Гаспара, из-за чего все и началось.

– Так вы его не нашли? – спросил Алавир.

– Не нашел. Вернее, принял за него другого человека.

– И все же нет худа без добра. Ладно, займусь-ка я делом. Продуктами запасемся, парусина нам нужна, кое-что из снастей не мешало бы поменять. Райан, – взревел он, – будь все время под рукой! Ты даже представить себе не сможешь, что я с тобой сделаю, отстань ты от меня хотя бы на шаг!

Меж тем команда «Улыбки покойника» была загнана в трюм корабля и надежно там заперта. Кроме капитана и его помощников, которые продолжали оставаться на мостике, но уже под охраной. Сам я держался рядом с тробором, положив на него руку и всем своим видом показывая: «Все, что вы видели и испытали, – это еще цветочки! И не дайте боги вам узнать, на что действительно способен этот механизм!»

Головешка устроил капитану Дюку настоящий допрос:

– Что содержится в трюмах? И без утайки! Клянусь, если не будете делать глупостей, не пострадает никто.

Тот смотрел на развевающийся над пакетботом флаг Черного Корсара, переводил взгляд на меня – а я успел уже усесться на тробора сверху – и горестно вздыхал:

– Это же надо было так вляпаться именно мне! Пряности, ром в бочках и бутылках, кофейные зерна в мешках, сандаловое дерево в досках…

Головешка только кривился: не то, все не то! Груз ценный, и за него можно выручить много денег, но куда его складывать?!

– Серебро, золото в слитках?

– Чего нет, того нет.

– А если хорошенько покопаться в трюмах? Где-нибудь под досками и мешками? Тогда, возможно, найдется?! Мне что, лишать всех жизни по одному? Начну, например, с этого.

Барон Вагански, который до этого держался достойно, лишь изредка с грустью поглядывая на фамильные перстень и шпагу, которые являлись теперь собственностью Головешки, стремительно побледнел.

– Господин пират! Я всего лишь пассажир на этом корабле! Причем здесь нет моего груза! Так почему же я должен умереть из-за чужой жадности?!

Барон по очереди с надеждой взглянул на суровые лица окружающих его Алавира, Стерка, Гайата, затем на мое… Задержал на мне взгляд, отлично понимая, от кого именно все зависит. Но я лишь зевнул. Разыгрываемая комедия невысокого пошиба ничего, кроме скуки, не вызывала, ибо никто никого убивать не будет. Но барон продолжал смотреть на меня с такой отчаянной надеждой, что оставалось только сказать:

– Можно начать и с кого-нибудь другого, благо выбор немалый. – Желал я того или нет, но репутацию кровожадного Черного Корсара мне приходилось поддерживать. – Хотя убивать и не обязательно. Мой компаньон потратил много сил, и его следует накормить. Мертвечину он не ест, ему подавай только живое и тепленькое, – после чего выразительно хлопнул ладонью по тробору подо мной.

Вообще-то до последнего времени я был глубоко убежден в том, что тробор питается исключительно направленными на него проклятиями. Иначе понимать его поведение при всем желании было нельзя.

Теперь побледнели уже все, в том числе и капитан Дюк. Вероятно, ярко себе представили, как это будет происходить. Головешка же, услышав из уст барона Вагански слово «жадность», радостно потер ладони одна о другую.

– Так! Ты сказал – жадность?!

– Ну да, – неуверенно кивнул барон. – Правда, сказал в обобщенном смысле.

Но Головешке уже было не до него.

– Капитан, а не пора ли вам наконец признаться, где вы храните золото?

Оба попугая на его плечах при слове «золото» каждый раз открывали глаза, но молчали. Возможно, у них не находилось подходящего к случаю афоризма или им попросту было лень, настолько они уже привыкли ко всему происходящему при своих прежних владельцах – пиратских капитанах.

– Нет у меня никакого золота, ни в слитках, ни россыпью, – едва не взмолился капитан Дюк. – Достаточно взглянуть на коносаменты. Вы же понимаете, что в этих документах должен быть указан весь груз, а контрабандой я не занимаюсь!