Везунчик Пашка

В то, что муж мне изменяет, я отказывалась верить до последнего. Ведь я и в постели старалась на пятерку с плюсом, откровенно недоумевая по поводу его возможных измен!

В браке у нас родилось двое сыновей. О детях муж вспоминал только по большим праздникам, а если я что-то покупала мальчишкам, то врала, что на покупки потратила гораздо меньше денег. Кирилл был жадным, и 50 рублей, неоправданно переплаченных за ботинки ребенка, могли запросто привести нашего папу в бешенство.

Мы прожили вместе 16 лет, и однажды у меня открылись глаза. Просто утром я проснулась и поняла, что выросла из этого брака и не хочу больше тратить жизнь на нелюбимого человека.

Семке тогда было 15, Паше – 10. Мальчишки меня поддержали. Мы устали жить в постоянном напряжении, ведь когда наступал вечер и Кирилл должен был появиться на пороге, в доме сгущались настоящие тучи. Мы знали, что сейчас придет папа и начнутся придирки, насмешки или, как сегодня говорит молодежь, унизительные предъявы.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что давно разговариваю с мужем азбучным языком, подбирая простые, более понятные ему фразы. Как с сумасшедшим!

Но последней каплей стала пощечина, которую мне Кирилл залепил, когда я попыталась выяснить, изменяет ли он мне с соседкой.

Разводились долго и унизительно. Благо, квартиру разменяли практически сразу. Нам с мальчиками достался не самый лучший вариант – однокомнатная хрущевка, угловая на 1 этаже. Под нашими окнами постоянно ходили люди, пели брачные песни коты, газовали машины, но это было самое лучшее время за последние несколько лет.

Когда сыновья и я приходили домой – они со школы, а я с работы, мы буквально падали плашмя и отсыпались. Ведь нам больше не нужно было ничего из себя изображать, ходить по струнке, выслушивать лишенные смысла обвинения. Все это осталось в прошлом.

Муж приходил с разборками, каждый раз намереваясь остаться. Нет, он не извинялся и не сулил нам с детьми золотые горы. Просто констатировал факт – сегодня переночую здесь. Тогда я звонила старшему брату, который словно Бэтмен несся на помощь.

Иногда в ход шли кулаки, потому как Кирилл считал нас своей собственностью и расставаться с мягкими и удобными тапочками не спешил. Его визиты прекратились только тогда, когда я сказала, что встретила другого мужчину. Это сработало. Однажды он исчез, позабыв начисто не только про меня, но и про детей.

И вот когда Кирилл оставил нас в покое, начал бузить Пашка. Мой мальчик, который еще вчера мог заплакать, потому что забыл сделать «домашку», вдруг решил, что учиться – глупое и бесполезное занятие. Сначала он банально прогуливал уроки, затем стал врать.

Постепенно ко мне выстроилась очередь из педагогов, желающих указать на успеваемость и поведение младшего сына. На родительских собраниях, словно душ Шарко, на меня обрушивался поток дурных новостей. Сотрудничества со школой не получилось, мне было стыдно, я втягивала голову в плечи и впитывала, впитывала, впитывала. Больше всех старалась Пашкина классная. Она пророчила сыну будущее в школе для дураков, а в далекой перспективе работу дворника. Мол, на большее он не способен. Не потянет. Я что-то невнятное лепетала в ответ, а придя домой, устраивала сыну настоящую взбучку. Только теперь понимаю, насколько была неправа.

А потом Пашу ударила учительница географии. Сын нагрубил ей и получил пощечину при всем классе. И понеслось. Педсоветы, бесконечные беседы с психологом: девушкой с кукольным ротиком, которой едва исполнилось 18.

Географичку из школы уволили, дело замяли. Я выбрала, как мне тогда казалось, единственно верную позицию – мы все преодолеем и никого казнить не будем. Возможно, я ошибалась.

После того инцидента у меня вообще опустились руки. Как теперь я могла требовать от сына уважения к учителям, если в ответ они могут его оскорбить или даже ударить?

Старший сын к тому времени уже поступил в техникум. С Семеном у меня никогда не было проблем. Он всегда был взрослым, даже в детстве. Таких детей часто называют «маленькими старичками»: рассудительные и ответственные не по годам.

Паша же был другим. Он постоянно провоцировал окружающих

своим поведением, и одним из его любимых занятий было шокировать меня.

У них все будет по-другому

– Помню, когда ходила беременная Семкой, представляла, как будет расти мой ребенок. Я не желала ему той участи, которая когда-то досталась мне.

Когда я была подростком, меня дразнили сверстники за пышные формы.

Поэтому школьные годы вспоминать до сих пор не люблю.

На мои жалобы мама только отмахивалась или смеялась. Она говорила, что

всем этим мальчишкам я просто нравлюсь, и, мол, так они выражают свою

симпатию. Может, так оно и было, но, согласись, довольно сомнительное

утешение для двенадцатилетней девочки.

Папе вообще было не до меня, он зарабатывал на хлеб с маслом, а свободное от работы время обогащал алкоголем.