Вглядываясь в грядущее: Книга о Герберте Уэллсе

Уэллс, как всегда, повел себя не по правилам. Прежде всего, его герои (за что его осудил Жюль Верн) попадали на Луну совершенно необычным способом, и Уэллс мог бы сказать себе в оправдание лишь то, что он этот способ не сам придумал. Когда Ричард Грегори узнал о намеренье Уэллса написать роман о путешествии на Луну, он прислал ему опубликованную в «Нейчур» в августе 1900 года статью профессора Пойнтинга, где рассказывалось об экспериментах по получению вещества, способного экранировать земное притяжение. Но главное было не в этом. Конечно, Уэллса тоже заманила на Луну возможность показать неведомый мир, но поместился этот мир не на поверхности нашего спутника, а в его недрах, и описывая его, Уэллс не стал делать выбор между утопией и антиутопией, а предпочел по-свифтиански, причудливо, перемешать то и другое. Здесь Уэллс доказал правоту Жюля Верна, который, назвав его «представителем английского воображения», сослался в первую очередь на его роман о путешествии на Луну.

Впрочем, Уэллс показал себя в этом романе «представителем английского воображения» задолго до того, как его герои отправились в путешествие. Рассказчик — зовут его Бедфорд — встречает первое странное существо вовсе не на Луне, а в обычной английской деревне. Прогорев на финансовых операциях (правильнее их назвать махинациями), он решил поправить свои дела литературой и, поскольку ему сказали, что в театре можно хорошо заработать, решил написать пьесу. Он снял домик в деревне и принялся за дело. К его удивлению, пьеса все как-то не получалась, и он довольно скоро понял, чья тут вина. Каждый вечер у него под окном появляется какой-то странный человечек. Постоит, пожужжит, а потом, глянув на часы, совсем как Белый Кролик у Кэрролла, стремительно бросается обратно. Только что не кричит: «Я опоздал, я опоздал!» Вот почему с пьесой не ладится! И так — две недели подряд! Пьеса не сдвигается с места, и на четырнадцатый вечер Бедфорд решает положить этому конец. Он вступает в разговор с незнакомцем и приводит того в большое смущение, объяснив ему, как со стороны выглядят его ежевечерние прогулки. Он выходит полюбоваться закатом, но ни разу не поглядел на закат, ни разу не пришел, куда собирался, и — совершенная уже для того неожиданность! — все время жужжит. Так начинается их знакомство, и скоро мистер Бедфорд уже помогает мистеру Кейвору (так, оказывается, зовут этого чудака) работать над «кейворитом» — веществом, которое служит экраном, непроницаемым для земного притяжения. Энтузиазм мистера Бедфорда день ото дня растет: ему приходят в голову все новые области применения кейворита, а значит, и новые способы обогащения. Кейвор — человек непрактичный, и, следовательно, заправлять всем будет он, Бедфорд. Но случается так, что Бедфорд сперва оказывается спутником Кейвора, когда тот из научной любознательности решает полететь на Луну. Если соорудить стеклянный шар с закрывающимися шторами из кейворита, предпринять подобное путешествие совсем нетрудно. И вот они уже на Луне.

На первый взгляд это тот самый необитаемый мир, который уже давно описали астрономы. Но для Уэллса в подобном случае роман не стоил бы бумаги, на которой написан. Ему нужно было лунное население. И оно появилось.

Луна возникла одновременно с Землей, но обладает меньшей массой, раньше должна была остыть, а следовательно, и органическая жизнь могла возникнуть на ней раньше. Конечно, притяжение Луны слишком мало, чтобы удержать атмосферу, но что если она — пористое тело? Не мог ли воздух скопиться в ее недрах? К тому же температура поверхности Луны в ночное время приближается к абсолютному нулю, а значит, любой газ неизбежно приходит в жидкое состояние и благодаря этому обретает, пусть на время, плотность, мешающую ему улетучиться в мировое пространство. Все эти соображения и помогают Уэллсу создать лунную флору, фауну и населить Луну разумными существами. Конечно, человеческому восприятию целый мир, расположенный внутри планеты, покажется странным, но столь же странными должны казаться селенитам земные города и даже дома. Все зависит исключительно от того, кто к чему пригляделся и притерпелся, а Уэллс никогда не баловал читателя привычным. Он, напротив, ставил целью разрушать умственные стереотипы.