Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны»

Советское руководство оказалось перед выбором: вмешаться и подавить выступление либо искать мирное политическое решение параллельно с ситуацией в Польше. Поначалу ему хотелось поставить в Венгрии новое правительство во главе с коммунистом-реформистом Имре Надем; возможно, он стабилизировал бы ситуацию как Гомулка в Польше. Но вскоре Надь ухудшил положение еще больше (с точки зрения Москвы): он предложил закончить монополию коммунистов на политическую власть в Венгрии и вывести страну из Варшавского пакта. Столкнувшись с перспективой потерять коммунистическое влияние в Венгрии и потенциальной дестабилизацией всего советского блока, М. решила начать массивное военное вторжение. 4 ноября сотни советских танков и десятки тысяч солдат вступили в Будапешт и другие города. Сражения были недолгие, но кровавые; в результате пострадало 25 тыс. гражданских лиц, 5 тыс. из них были убиты. Надя арестовали и поставили Яноша Кадара во главе нового, просоветского правительства. Надь был депортирован в Румынию и в 1957 г. возвращен в Венгрию. В 1958 г. его казнили.

В течение всего венгерского кризиса Молотов агитировал за жесткий курс. 23 октября, когда события только начались, он сказал Президиуму: «Руками Надя Венгрия расшатывается. За ввод войск». 28 октября Молотов заявил: «Дело идет плохо. Обстановка ухудшилась, по частям идет дело к капитуляции… Вопрос о дружбе с СССР, о помощи наших войск – это минимум… Правильно сделали, что ввели войска… Насчет данного правительства – поддерживать. Но они о дружбе с СССР – говорили с выводом войск – действовать осторожно». На встрече Президиума 4 ноября произошел обмен резкими репликами между Молотовым и Хрущевым, когда первый сказал: «Повлиять на Кадара, чтобы не пошла Венгрия по пути Югославии… Закрепить военную победу политическими». Хрущев прокомментировал: «Не понимаю товарища Молотова. Вреднейшие мысли вынашивает». Молотов парировал, что генсека надо одернуть, чтобы он не командовал. Не боясь вызвать недовольство Хрущева, он на заседании Президиума 6 ноября снова привел аналогию с Югославией, на сей раз в связи с предложением переименовать Венгерскую рабочую партию (т. е. коммунистическую) в Венгерскую социалистическую рабочую: «Мы не должны забывать – изменение названия есть изменение характера. Дело идет о создании новой Югославии»10.

Настоять на сохранении названия Молотову не удалось. Звезда его взошла уже после венгерского кризиса. 21 ноября его назначили министром государственного контроля – следить за выполнением правительственных постановлений. Как пишет Таубман, должность была не столь важная, как министр иностранных дел, однако она показывала, что он «возвращается в большую политику»11.

МОЛОТОВ И ХРУЩЕВ – КТО КОГО?

Новое место позволяло Молотову свободно высказываться о самых разных внутренних и внешних проблемах. Он затеял войну с Хрущевым из-за предложений по децентрализации экономической системы путем отмены национальных министерств в экономике и замены их на региональные хозяйственные советы. Когда проект Хрущева был представлен Президиуму в конце января 1957 г., Молотов запротестовал: этот вопрос надо еще обсудить, а любые решения следует претворять в жизнь постепенно. На февральском Пленуме ЦК замысел Хрущева поддержали, но когда о нем снова заговорили в марте, Молотов опять начал возражать. Неясно, что именно предлагает Хрущев, говорил он, а национальные экономические советы следует сохранить, чтобы они координировали работу децентрализованных организаций. Все остальные члены Президиума одобрили идеи генсека и указали Молотову, что хрущевский проект соответствует решениям февральского Пленума. После заседания Молотов отправил Президиуму длинную ноту, где критиковал замысел, видя в нем однобокое толкование принятой на Пленуме политики, и снова подчеркнул необходимость сильного центрального контроля над экономикой. Хрущев ответил собственной нотой Президиуму. Он обвинил Молотова, что тот не следует политике партии и выступает против любых реформ действующих хозяйственных институтов. Президиум поддержал Хрущева, и, когда 27 марта обсуждались обе ноты, Молотова заклеймили предателем и провокатором. Хрущев, как всегда, упражнялся в сарказме: «Молотов совершенно не связан с жизнью. По целине – не согласен, по внешней политике – не согласен, эта записка – не согласен. На Пленуме не выступал – наверное, тоже был против. Сейчас предлагает комиссию – тоже, чтобы оттянуть. Не всегда Молотов был нетороплив. Торопил в период коллективизации, торопил, когда группу генералов репрессировали»12.