Виагра для дракона

    Только сейчас, когда я сам был повержен «С Небес» ударом сандалии святого «профессора Колпаковича», до меня дошел смысл этой избитой метафоры. Я опустился на ступени паперти, придавленный тяжестью открывшегося мне знания. Деды будто дожидались этого момента.

    Клетчатый Василий, старательно изображая немощного старца, с натужным кряхтением опустился по правую руку от меня. А «железный сандаль», как я про себя решил называть Колпаковича, в мгновение ока преодолев разделяющее нас расстояние, оказался сидящим справа.

    Оба приятеля начали говорить одновременно, причем каждый о своем, но в то же время одно и то же. Спустя некоторое время я не поленился изучить нейрофизиологию такого воздействия. Из-за того, что разнонаправленные потоки информации поступали в мой мозг с разных слуховых нервов, в коре создались так называемые «зоны сенсорной интерференции», что автоматически привело к подавлению альфа-ритма электрической активности мозга и усилению тета-ритма.

    Сказать по простому, – я почти мгновенно погрузился в глубокий транс, не прибегая к ставшей уже рутиной процедуре «вызова драконьей ярости». Свет и покой, - вот основная характеристика вызванного старцами состояния.

    То, что происходило дальше, слабо отпечаталось в моей памяти. Но кой чего запомнить удалось. Во-первых, мир сразу размылся, и через мгновение предстал преображенным. Мы находились в месте, отдаленно напоминающем описания христианского Рая.

    На мой безмолвный вопрос: - Так ли это? – Мне ответили, что, в силу отягощенности «демоническим братом близнецом», путь в обитель света нам заказан, но сияние, заливающее изумрудно зеленые холмы, от горизонта до горизонта простирающиеся перед нами, - есть дальний отсвет того самого места, где Аватар Иисус собирает преданных.

    Тут же Василий Иаковович Блаженный, который виделся мне столбом яростно белого огня, добавил, что именно сейчас я волен принять решение разделиться со своим демоном и отправиться в Свет навсегда. А Колпакович,  представший в виде горящего жарким, но каким-то добрым, необжигающим пламенем, куста, пояснил: - Ты всегда старался совершить невозможное для человека, - спасти своего демона. И людей от его произвола спасал исправно, пока в силах был одержателя контролировать. А сил не стало,  – все одно скорбишь по содеянному.

   Не тужи так, все, что человек может, - ты сделал. Шансов спастись своими силами у тебя не было изначально. На подвиг спасения способен только Бог, - житие Иисуса Христа тому доказательство. Но сама попытка подражания Спасителю делает тебя христианином.

    Кроме того, ты читал Его Молитву. А тот, кто вспоминает «Отче Наш» перед лицом смерти, всегда будет услышан. И сейчас мы пришли не только для того, чтобы остановить Демона Реальгара. Мы посланы Высшей Волей, предложить тебе, Человеку Платону, спасение.

   Я знал, что медлить нельзя. Вопросы вечности решаются здесь и сейчас. Но все-таки колебался. Было что-то в этом предложении, что не давало покоя моей совести. И, набравшись смелости, я произнес вопрос, который совсем не следовало задавать стремившейся в рай душе. - А Реальгар, что будет с ним? Меня в Свет заберете, а дракон в конец озвереет и начнет  всех без разбора в капусту крошить. Так или не так?!

   Столб огня по имени Василий вспыхнул ярче тысячи солнц, а пылающий куст Колпакович взорвался жаром такой силы, что мое тело, сотканное из мириадов тончайших изумрудных световых волосков, сгорело в один миг. Дымный вихрь закружил меня и выплюнул на  паперти перед входом в ненавистный собор.

    Я опять сидел на холодном граните ступеней и в досаде крошил его пальцами рук. Совсем не человеческих рук. Сквозь бледную человеческую кожу, явственно просвечивала зелень чешуи, тонкие ногти в любой момент готовы были преобразиться в иссиня-черный обсидиан когтей, а на пороге сознания опять клубилась багровая тьма, уже готовая принять очертания древнего ящера.

    Я с надеждой взглянул в глаза Василия, потом, уже все понимая, обратился к его товарищу. Железный сандаль вообще отвел взор в сторону,  и опять демонстративно разулся. Вообще Христофорыч, в отличие от интеллигентного Василия, меня явно недолюбливал и всячески старался свою нелюбовь продемонстрировать.

   И что, что я демон. Ивану то, какое дело? Как там, у христиан сказано: - «Возлюби врага своего?!» Его Иисус, поди, всех любит. А смиренный служитель Иван Колпакович так и норовит чугунной сандалетой прибить. Да, от Христофорыча помощи ждать не приходится. Ну, может, профессор Блаженный поможет бедному студенту приструнить поганого ящера?

    Я вновь обратился Василию. Василий Икович продолжал всматриваться в меня своими бездонными василько-синими глазами и что-то тихо, почти на грани слышимости, нашептывать. Я придвинулся поближе, так что мое ухо оказалось у самых его губ, и прислушался.

   - Поздно, милой…Ты себя сам с драконом связал, тебе этот узел и развязывать. Моя была бы воля, я б тебя ослобонил, или Христофорыча попросил упокоить, да нет в том нашей власти, прости милой…