Виагра для дракона

    Одновременно я увидел, как на крыше, прямо над светящимся прямоугольником двери, сгустились из темноты две тени и, одна за другой, метнулись наперерез девушке. Худшие подозрения оправдались – упырь в засаде был не один.

   Уже начиная стрельбу, я понял, - не успеваю. Понял, и, ускорившись до предела,  рванулся навстречу, чтобы отрезать жертву от нежити своим телом. Нас атаковали «бригадиры», - мое видениене ошибалось. Достаточно одного удара такой твари и  Златовласке не жить. Хрупкое тело человеческой женщины будет смято, как консервная банка.

   Времени раздумывать не было. Чертовы упыри двигались с невероятным проворством. Их атака была выверенной и слаженной до доли секунды. Но и я был бесподобен. Каждый из летевших ко мне «бригадиров» успел получить причитавшуюся ему дозу серебра. Выстрелить на бегу  9 раз,  и каждой пулей поразить летящие на тебя с разных сторон цели, - я мог бы возгордиться. Только не успел.

   Столкновение с девушкой, «упавшей» в мои объятья, было подобно удару гигантского молота. Единственное, что мне удалось сделать, так это - остаться в сознании. Но сил сопротивляться уже не было. Через мгновение я уже лежал, придавленный ледяной глыбой, почти как готский культурист на «ритуальном матрасе» в бойлерной. Почти, да не совсем. Дьявольское отродье в облике Богини все же не смогла стянуть с меня штаны. Но легче мне от этого не стало.

   Златовласая упырица улыбалась мне с нежностью матери, прижимающей к груди младенца. И придерживала, растянув на сырой земле, тоже бережно. Лишь слегка захватив  мои запястья в кольцо из большого и указательного пальцев. Но эти тонкие пальчики не уступали моим отчаянным рывкам даже миллиметра!

   Ситуация складывалась гадкая. Шансов прорваться силой не было, и мое осознание привычно соскользнуло в видение. Я виделнависшую надо мной упыриную самкуи поражался ее отличием от тварей Яцековой генерации.

   Птенцы Черного Барона знали только один способ добычи энергии, - втягивать светимость жертв через коричнево-багровую воронку «энергетического рта», в которую трансформировались слившиеся горловой и межбровный центры бывшего человека. На физическом плане это действо выглядело довольно неприглядно: - вряд ли кому может понравиться полутруп, заживо пожирающий человека.

    У Златовласки был альтернативный и весьма эстетичный, для непосвященного зрителя, способ «питания». Для поглощения жизненной силы она могла использовать свое влагалище. Ее любовь в прямом смысле слова была смертоносной. Теперь стал ясен смысл «Черной мессы», свидетелем которой я недавно был. Упырица насыщалась, готовясь встретить меня «во всеоружии женских чар». И, к моему стыду, это ей вполне удалось.

    Ее по девичьи поджарые бедра сжали меня стальным и уже совсем не материнским объятьем.  Казалось, она напевает вполголоса что-то ласково-успокаивающее, нежно покачивая в такт своему мурлыканью тазом. Не знаю, чего она добивалась, но ее действия меня  отнюдь не успокоили.  

    Ярость, бессилие и досада на собственный идиотизм, – эти слова лишь отчасти описывают чувства, пожаром охватившие меня. Я увиделсуть Златовласки еще набегу, перед столкновением. Видел, но упустил драгоценные мгновения. Человек своей глупой рефлексией опять помешал дракону. И ведь успевал же вывернуться из ее ледяных лап, да не только вывернуться. Ножом сатанинскую шлюху успел бы распахать от лобка до подбородка.

    Я рванулся, пытаясь превозмочь распявшую меня вампиршу, уже наперед зная, - бесполезно. Ее промежность, по контрасту с леденящим холодом тела, ощущалась раскаленным водоворотом, неудержимо притягивающим мою жизненность. Перед глазами закружился калейдоскоп цветных огней и образов прошлого, - дух отчаянно сопротивлялся, а тело уже начало поддаваться смерти. Недавнее высказывание Нага о том, что мне суждено потерять девственность в объятиях «страшной ведьмы», приобрело новый смысл.

   В панике я обратился к своему демону и неожиданно ощутил на его месте пустоту. Дракон исчез, будто его и не было. На мгновение у меня мелькнула мысль: - а не мстит ли мне старый ящер? Мол, не слушал меня, ограничивал в естественной жажде убийства, теперь расхлебывай сам! Но долго раздумывать над этим было некогда, помощи от демона ждать не приходилось, - я остался один на один с сексуальной вампиршей.

    С каждой секундой плена сила моих рывков слабевала. А вот в паху разгорался настоящий пожар. Сердце мощными ударами перекачивало кровь в низ живота. Мой, и раньше не отличающийся управляемостью член, рвался на волю, угрожая порвать джинсы.

    Гадина улыбнулась еще шире и засмеялась. Теперь я знаю, как поет смерть. Для меня это нежный, будто перезвон хрустальных бубенцов, девичий смех и мурлыканье кошки, ласкающей зажатую в когтях мышь. Отсмеявшись, упырица заговорила.