— У дворфов он высек планету из огромной каменной глыбы, — Разиен проигнорировал мои слова, — и вдохнул в неё жизнь.
На менгире проявился задумчивый резчик перед титаническим монолитом.
— У нагов — заставил твердь выступить из бескрайнего океана.
Сумрачная поверхность воды на мегалите разошлась, и из неё к небесам устремились горные пики.
— У хоббитов, — в тон ему продолжил я, — вдохнул разум в пивные дрожжи.
Повинуясь моей воле, тени сжались в пузырьки, сотни их, а потом камера как бы отъехала, показав нам качающегося коротышку с волосатыми ногами.
Мой собеседник сбился и едва слышно усмехнулся.
— Да-да. Лично я придерживаюсь версии, которую высказали асимары. Наш отец нарисовал необъятное полотно. Картину столь прекрасную, столь достоверную и реальную, что она ожила.
— Неужели? — удивился я.
— И знаешь почему я согласен с этой версией? — вопрос темнокожего пройдохи повис в воздухе.
— Ты отыскал её доказательства?
Глаза Разиена блеснули хитринкой.
— Я давно уже ищу схроны Демиурга. Однако мне не везло. До недавнего времени.
В руке бога появился хрустальный сосуд[3], внутри которого сверкала ослепительная жидкость. Сверкала так, что эту ёмкость можно было использовать вместо фонаря в самую тёмную ночь. Её содержимое стремительно меняло свой цвет, ни на секунду не останавливаясь на каком-то одном.
Фиал Первозданных Красок
Испустив шумной вздох, я оторвал взгляд от этого диско-шара и посмотрел на Разиена.
— Теперь ты понимаешь? — спросил он, теряя всякий намёк на шутливость. — С помощью этих красок можно изменить
Всё моё тело вибрировало от напряжения.
— Демиург завещал нам инструменты, позволяющие управлять нашей жизнью, — продолжил Разиен. — Гамбит Прометея, чтобы устранить спятившего бога. Эти краски, чтобы преобразовать мироздание. Слабый подчиняется своей судьбе. Сильный — меняет её. Я знаю, что в тебе скрывается та же сила, что двигает мной, Гвинден. Мы возьмём нашу судьбу в свои руки!
Я сжал до хруста кулаки, вспоминая всех, кого потерял, и ответил дрогнувшим голосом:
— У тебя нет второго артефакта.
— Верно, Гвинден, и здесь мы подходим к той самой казне. Не я один перетряхиваю Виашерон в поисках тайников, оставленных нам отцом. Дворфам повезло наткнуться на один из них.
— Ты уверен, что это был именно тот схрон, где содержалась… — я задумался, — кисть, я полагаю?
— Верно. Краскам требуется кисть. И да, уверен. Я побывал там и восстановил ход событий. Дворфы забрали нужный нам артефакт. Родрик Проницательный утаил свою находку от Императора. Тан не до конца понимает, что попало в его руки, но всё же осознает важность находки. Поэтому её поместили в самое надёжное место.
Он сделал паузу.
— В казну дворфов.
— О. Это будет непросто… — поморщился я.
— Более того. Поскольку семья Родрика исстари занимается этим ремеслом, он лично служит гарантом надёжности своих банков. По велению тана казна его народа содержится в самом глубоком хранилище банка Стоунхоллов.
— Почему ты сам не можешь забрать оттуда артефакт? — не мог не спросить я.
— Потому что я буду искать информацию. Гамбит Прометея имел скрытые ограничения. Богам запрещалось использовать его, иначе они теряли свои силы. Как произошло со мной в тот злополучный день. У меня есть все основания полагать, что Набор Первозданных Красок будет иметь свои собственные ограничения. Возможно, схожие. Тебе же нужно проникнуть в хранилище и украсть оттуда кисть.
Машинально я кивнул, а через секунду в моей голове вспыхнули слова Демиурга, которые он обронил во время нашей беседы.
Он предвидел и это. Знал, что Разиен найдёт краски и отправит меня за кисточкой.
Взгляд собеседника стал острее. Он сузил глаза, пытаясь проникнуть ко мне в голову. Понять, что именно я осознал.
— Тебе удалось занять место во главе Пантеона? — я резко поменял тему. — Проблем с коллегами не возникло?
Мой визави ощерился и покачал головой.