Вятская тетрадь

Далее Виноградов рассказывает, как было открыто местожительство пустынника, как его самого обнаружили заблудившиеся лесовщики, как он, утоляя их голод, дал им по маленькому кусочку хлеба, и они насытились, а хлеба еще осталось — так они поняли, что перед ними не простой человек. Рассказывает Виноградов и о строительстве новой часовни взамен увезенной в Вятку. Новая была поставлена с неглинцами уже в девятнадцатом веке следующим образом: «Одному крестьянину привелось чистить ту самую поляну, на которой находилась первоначальная часовня Иоанна Пустынника. Собравши валежник в груды на том месте, крестьянин зажег его; огонь истребил все, выжег даже находящуюся поблизости траву, но среди этой поляны осталась небольшая площадка земли, совершенно не тронутая огнем. Наблюдая за тем, чтобы огонь не перешел на лес, крестьянин лег под куст, и, пригретый летним солнечным теплом, заснул, а во сне видит: является ему старец и говорит: «Зачем вы меня забыли? Вот, если вы устроите мне здесь часовню и будете молиться, то у вас опять будет родиться хлеб». Проснувшись, крестьянин рассказал о видении своим соседям, кои с общего согласия на сходе порешили устроить часовню и поставить ее именно на то самое место, где огонь не коснулся земли… Эта часовня устроена весьма просто». Описав устройство, Виноградов говорит, что в ней находится и икона с изображением Иоанна Пустынника. «Откуда приобретена эта икона, на это никто не может с ясностью указать; говорят, что это снимок с какой-то старой иконы, отправленной в Вятку вместе с часовней. Иоанн Пустынник на этой иконе изображен в виде старца в монашеском черном одеянии; на главе у него черная скуфья, правою рукою он благословляет, а в левой держит Евангелие и четки… Празднество в этой часовне бывает 29 августа. В этот день бывает здесь большое стечение народа… память его крестьяне чтут с особенным уважением. Здесь правят молебны и панихиды; причем крестьяне, кроме хлеба, приносят еще пироги из рыбы, так как при жизни своей Иоанн, как рассказывают, кроме добывания себе хлеба, занимался еще ужением рыбы. Тропинка, по которой он ходил на реку для ловли рыбы, и идущие с крутизны к реке уступки и по сие время показываются жителями как труды его рук. Рассказывают также, что незадолго до смерти Иоанна Пустынника приходил к нему брат его преподобный Трифон».

Так народ, в обход официального духовенства, без ведома его, выделил и возвеличил память пустынника. Был ли он братом Трифона, как знать.

О пустыннике думаешь, стоя в Слободском перед часовней архангела Михаила. Она привезена с северо-востока области, но, видимо, судя по бумагам, это не часовня Иоанна, ведь его часовня стала надкладезной и ее остатки, может быть, мы видим над ключом ниже монастыря, там, где сейчас полощут белье. А может быть, Иоанн срубил еще одну?

Как знать. Знаем только, что консистория 27 июня 1884 года постановила по вопросу о личности Иоанна Пустынника: «Переписку по сему предмету прекратить, дело почислить решенным и сдать в архив».

Сдали в архив, а 29 августа крестьяне шли отовсюду и поминали пустынножителя. Что их привлекало? Пусть им говорили, что Иоанн никакой не святой, что мощи его тленны, их заражал пример жизни отшельника. Свободный от грехов пьянства и курения, питающийся от праведных трудов, неутомимый работник — вот кого ставил народ в образцы жизненного поведения.

ХИТРЫЕ ПОДАРКИ

Меня не могла не заинтересовать строка из Карамзина о том, что вятские воеводы откупались от московских нашествий подарками. Какими? Не сказано. Листая страницы «Трудов архивной комиссии», я набрел на письма вятского архиерея Алексия Титова к царю и царице, писанные в 1718—1721 годах. Впервые они были обнародованы в журнале «Странник», в его январской книжке за 1905 год, а оттуда перепечатаны в «Трудах» в том же году, во втором выпуске. В первом письме архиерей извиняется перед Петром за долгое молчание, говоря, что «не писал не забвением или нерадением твоея автократорская ко мне милости удержан; по истине не тем, но ово убо несвободою времени, ово же моею немощию занят, о чем прошу покорно склонного и милосердного безгневия». То есть то был занят, то болел, писать было некогда. Это декабрь 1718-го. А в январе 1720-го Алексий посылает императору подарок, да не простой.

«При сем же вашему царскому пресветлому величеству челом бью в дар аз, нижеименованный, черным лисом живым. Да повелит державство ваше онаго маленького зверька милостиво прияти и ко мне, богомольцы своему, милосердие свое царское показати».

Еще через год Алексий одаривает царицу часами вятской работы, на циферблате коих изображены лики святых, и при часах… но лучше процитировать выдержку из письма: