Vicbourne: художник и муза его души (СИ)

— Ты не понимаешь во что ввязался. – Уильям засмеялся, отчего Виктория сильно выпучила глаза от злости. Ещё немного и она бы испепелила его своим яростным взглядом. Но его это только забавляло.

— Я прекрасно всё понимаю. – он больше не был тем юнцом, которого она встретила очень давно, он понимал абсолютно всё, что происходило в этом городе, и именно поэтому ему очень хотелось спасти свою музу из этого ада.

— Приехал рисовать меня? Я не намерена тебе позировать. – он ухмыльнулся, проводя рукой по своим кудрям, слегка наклоняя голову вниз, чтобы было удобнее поймать её взгляд на себе, который она постоянно уводила. Его её слова абсолютно не удивили. Виктория никогда не любила позировать ему. Она находила это занятие крайне скучным и утомительным для себя.

— Не сейчас. Я хочу тебе показать кое-что. – Виктория демонстративно громко выдохнула, после чего неодобрительно цокнула.

— Уильям. – с осуждением протянула она его имя, отчего уже он закатил глаза. Конечно, он понимал, почему она так реагировала, но всё же ему хотелось встретить более радужную реакцию с её стороны, особенно после их близости.

— Виктория, просто раз доверься мне. – он подошёл к ней впритык и обхватил её лицо своими ладонями, отчего она стала казаться ещё более миниатюрной. Вся её язвительность тут же улетучилась и вот теперь он узнавал в этом взгляде свою музу.

— Чего ты добиваешься? – она не убрала его руки со своего лица, но накрыла его ладони своими, вызывая его улыбку. Чувствовать её касания на себе было для него очень важно.

— Если ты согласишься пойти со мной и не задавать никаких вопросов, то ты сама всё поймёшь. – возможно поэтому они постоянно ругались: оба совершенно не умели уступать друг другу и каждый хотел быть главным. Уильям желал этого потому что он был мужчиной и его воспитали с этой установкой, а Виктория как раз-таки именно по этой же причине: её воспитали также и она ненавидела эту установку, именно поэтому она стала сильной для самой себя.

— Это безрассудно. – она всё ещё пыталась образумить своего безумного художника, но кто сказал, что это нужно было делать? Ведь не зря говорят, что безумцы всех умней.

— Именно. Иначе в чём было бы веселье? – это заставило её засмеяться, отчего на душе у него стало очень тепло. Ему всё же удалось уговорить её. Виктория поцеловала изнутри каждую его ладонь, которой он всё ещё обхватывал её лицо, после чего она убрала их с себя и крепко сжала внизу. Она была согласна пойти с ним туда, куда он хотел её повести. Но всё же людям не стоило видеть их вместе, а потому она предложила ему доехать до места, о котором знал только он, на её машине. Она даже позволила ему сесть за руль. Виктория никому не позволяла водить свою машину, даже своим братьям.

— Кладбище? Серьёзно? – удивлённо воскликнула девушка, увидев табличку при въезде, которая сообщала о том, что они прибыли на территорию кладбища Ок Хилл.

— Никаких вопросов. – Уильям припарковался и затем вышел из машины, после чего обошёл её и подошёл к Виктории, открывая её дверь, таким образом помогая выйти. Он взял её за руку и они пешком стали бродить по рядам, выискивая нужное надгробие.

— И зачем мы здесь? – недовольно произнесла девушка, когда они наконец остановились и он отпустил её руку, вставая за надгробие. Ей было очень некомфортно находиться здесь и поэтому ей хотелось скорее уехать отсюда.

— Неужели ты не можешь прочитать? – он указал головой на надгробие, отчего Виктория тяжело вздохнула и обратила на него своё внимание, вчитываясь в слова.

— Боже… – испуганно прошептала девушка, подходя ближе к надгробию и опускаясь перед ним на колени.

— Именно. – она провела несколько раз по нему ладонью, не веря в то, что было на нём написано. Джон Смит. Тот самый Джон Смит, тот самый оберстгруппенфюрер.

— Ты уверен, что это он? – Виктория подняла на него свой испуганный взгляд и тяжело сглотнула, ощущая, как её всю начинает трясти от ужаса. Увидев её реакцию, Уильям присел рядом с ней около надгробия и обнял, прижимая к себе.

— Да. Имена дочерей тоже совпадают. – Виктория вновь взглянула на надгробие, а перед глазами так и мелькало то самое письмо, что она держала в руках двенадцать лет назад и которое отдала Уильяму в уборной того самого музея в Дрездене.

— Но это невозможно. Ты сказал он умер в Германии. – ей действительно было очень страшно видеть сейчас это надгробие своими глазами. Она словно призрака увидела. Уильям понимал её реакцию. У него она была не лучше, когда он сам обнаружил это надгробие.

— Да, так и есть. Могила пустая. Просто стоит надгробие. Видимо его дочери поставили, сбежав сюда из Германии. – он навёл некоторые справки об этой могиле, он ведь не мог просто сбежать и оставить всё как есть. Нет, он разобрался в этом. Виктория заметила второе имя. Женское.

— Клара Освин Освальд. Это его жена? – дрожь по всему телу так и не унималась, отчего она стала ощущать, как сердце стало биться намного чаще в груди и готово было выпрыгнуть из неё.