Victory Park

Возле скособоченного строения, предназначенного для рабочих едва ли не со времен появления здесь «Склада местных древностей», топтались четверо. Пеликан занял свободную кровать и отправился знакомиться с коллегами. Миша-гриша-паша-саша оказались студентами Института инженеров гражданской авиации. Они приехали из Киева накануне и уже чувствовали себя опытными археологами. Специально для этой поездки будущие инженеры собрали металлоискатель и теперь вышли на полевые исследования. Они клялись, что во дворе общежития прибор находил алюминиевую ложку на глубине лезвия лопаты, но здесь он не желал замечать ее даже слегка присыпанной сухой землей Херсонеса. Консилиум склонялся к выводу, что в дороге металлоискатель растрясло, и какой-то контакт мог отойти.

Полчаса спустя по тропинке, ведущей от коттеджа Таранца, подошли еще двое. Один был похож на культуриста-интеллектуала, второй казался просто здоровенным.

– Коля, – приветливо поигрывая всеми мышцами торса сразу, помахал им рукой культурист.

– Богдан, – представился здоровенный и тут же заинтересовался работой прибора. – Это у вас, уважаемые, миноискатель из набора «Юный следопыт»? Да? Это прекрасно! Вы только Таранцу не показывайте свою машину.

– Почему? – не поняли студенты.

– Сами подумайте, зачем ему рабочие, способные видеть металл под землей? Так ведь все золото скифов будет ваше, и ему ничего не достанется. Если он узнает об этом миноискателе, уволит вас. Точно уволит!

– Да вы что, – возмутились и обиделись миша-гриша-паша-саша. – Мы же не себе. Мы прибор для дела привезли.

– Ладно, Коля, – довольно ухмыльнулся Богдан. – Идем, глянем на этот сарай типа барак. У Таранца в этом году совсем детский сад какой-то. Пионерский лагерь. Ты готовься, они будут нам перед сном рассказывать про черную комнату, а ночью, при свете Южного Креста, мазать щеки зубной пастой.

– Я в этом клоповнике вообще ночевать не собираюсь, – отмахнулся Коля.

– Герой-любовник, – Богдан похлопал Колю по спине. – А мне придется.

– Тогда построй их прямо сейчас. Пусть маршируют и отрабатывают приемы с киркой и тачкой.

Богдан с Колей зашли в барак. Студенты испуганно посмотрели им вслед.

– У нас намечается дедовщина?

– Ничего, мы не в армии, отобьемся.

– Кто они вообще такие?

Культурист Коля оказался художником и ходоком. Быстро оценив обстановку, он нашел в Севастополе медсестру и две ночи из трех проводил у нее. Третью ночь медсестра дежурила в госпитале. Из города Коля приносил алкоголь и книги. Тем летом наконец-то вышел Борхес на русском языке. Первые экземпляры – голубые с золотым трилистником в круге, эмблемой серии, вытисненной в правом нижнем углу обложки, едва попав в Севастополь, немедленно появились на книжном рынке. Борхес у севастопольских книжников стоил в восемь раз дороже номинала.

– Коля, ты больной человек, – пожалел художника Богдан. – Это же закрытый город, и цены тут закрытые. В Киеве ты переплатил бы всего впятеро.

– Как все мужчины в Вавилоне, я побывал проконсулом; как все – рабом… – гордо ответил Коля. Борхес уже впрыснул ему дозу терпкого метафизического яда прямиком в таламус.

После обеда их навестил Таранец.

– Все устроились? – начальник экспедиции обошел барак. – А график дежурств почему не висит? Нарисовать график и повесить возле входной двери. Убирать за вами никто не будет. – Шульга, – он остановился возле кровати Богдана, – ты тут старший, значит, будешь следить за порядком. За график отвечаешь ты.

– Двадцать пять процентов к ставке? – поинтересовался Богдан.

– Выполняйте и не хамите начальству, – рявкнул Таранец и отправился дальше разглядывать барак, словно зашел сюда впервые.

– Пеликан, ты ведь не историк, слава богу. Ты, кажется, физик? В моем коттедже проводка перегорела. Надо починить.

– Я теоретик. Когда надо будет взять интеграл, обращайтесь.

– Ладно, завтра в раскопе проверим твои интегралы.

Начальство раздраженно хлопнуло дверью. Богдан сел на кровати и постучал по тумбочке мирно дремавшего соседа.

– Коля, пока ты спал, меня кум бугром назначил. Да хватит уже мечтать о бабах, просыпайся! Нарисуй график дежурства в стиле Альфонса Мухи. С его виньетками, с его щекастой славянкой посредине. Нарисуй женщину Мухи, а вокруг нее график.

– А при чем тут модерн, Бодя? – удивился сонный Коля. – Кругом же антика, коринфский ордер.

– Потому что мы свободные люди, и нет над нами власти Таранца. А у свободного человека должен быть свой стиль! И пусть под хвост себе засунет свой сталинский коринфский ордер.