Вид из окна

- Щас вас там Лиза встретит...

- Предупрежден.

- А, ну тогда, значит, шока не будет, и я могу не оставаться у ворот в ожидании, что через минуту вы с сумками выкатитесь на улицу и помчитесь в аэропорт.

- Вдруг с сумками выскочит незабвенная Лиза, - напыжился Словцов.

- Вот это вряд ли. Уж если ее Шахиня, простите - Вера Сергеевна, не может выставить...

Словцов ухватился за новую цепочку знаний.

- «Шахиней» Веру Сергеевну все подчиненные зовут?

- Нет, в основном охранники и водители, по большей части мужская составляющая коллектива.

- Это связано с какими-то ее особенностями, манерами?

- Да нет. Просто однажды к ней сватался один богатющий и влиятельный кавказец. Так он все называл ее «шахиня моя». Привез с собой роту нукеров, целую гостиницу заняли и доставили массу неприятностей ОМОНу своим непосредственным поведением.

- И она ему отказала?

- Ага, она-то «Шахиня», а он бывший тракторист совхоза «Красная Гора». Обычный алчный самец. Образование - три класса, хотя считать умеет до нескольких миллионов. Приехал с полной уверенностью, что Вера кинется к нему в объятья, а город превратится в его аул.

- А вы, Володя, судя по речи, вовсе не по мишеням учились.

- Будете смеяться. Я окончил музыкальное училище по классу фортепиано, а потом еще исторический факультет университета. Правда, по полученным специальностям мне работать не приходилось. Ребята ко мне часто прикалываются: что ты нам Бетховена, ты нам «Мурку» слабай!

- А можете Бетховена?

- Да могу, конечно, хоть и сажусь за инструмент редко. Мечтал в ансамбле играть, но мне тренер по стрельбе сказал, что я одним указательным пальцем любого Баха разбабахаю. Да и выбора особого не было... Сессии сдавал в тире.

- А я вот и не выбирал ничего. Стихи писал. Даже несколько книжек вышло, - признался Павел.

- Круто.

- Да ничего особенного. Кому теперь нужны стихи?

- Не скажите! Вот я своей Светланке признавался в любви в том же тире. Семьюдесятью пулями написал: я тебя люблю. А она мне так, будто каждый день такое видит: а стихами можешь? А стихами я не могу. Вот такая проза жизни.

- Но в итоге, я понимаю, замуж она за стрелка вышла.

- Вышла, - широко улыбнулся Володя.

Между тем они въехали в район, сплошь состоявший из разномастных коттеджей-особняков. Многие были недостроены, но почти все претендовали на эксклюзивность. Хозяева явно соревновались. Примечательно, что на въезде стоял опорный пункт милиции, откуда машину внимательно осмотрел постовой сержант.

- Шанхай, - пояснил Володя, повернув к огромным стальным воротам, окрашенным серебристой краской.

Маленький пульт в его руке гостеприимно распахнул ворота, открывая весьма внушительную парковку, внутренний двор с хозяйственными постройками, летнюю беседку, стоящий в углу мангал и витые чугунные фонари с круглыми плафонами-головами вдоль очищенных от снега дорожек.

Сам дом - трехэтажный особняк красного кирпича - стоял в центре двора. С разных сторон кирпичной ограды на него целились камеры видеонаблюдения, крыльцо представляло собой открытую веранду, где летом легко можно было устроить чаепитие для большой семьи. Даже в этом районе престижа и броского благополучия дом госпожи Зарайской вздымался над другими красной черепичной крышей, из которой поднималась труба вытяжки то ли камина, то ли кухни. «Сколько стоит содержать такую махину?» - невольно озадачился Словцов. Ему предстояло войти в совсем другой мир.

У ворот их встретил другой охранник. Он перекинулся парой слов с Володей и окинул цепким взглядом Словцова.

- Удачи, - подмигнул Володя, протягивая Павлу руку.

Было в его пожелании что-то неподдельно дружеское, и Павел с благодарностью принял рукопожатие.

- А книгу со стихами и автографом для моей Светланы как-нибудь сделаем? - смущаясь, попросил Володя.

- Обещаю, - заверил Словцов.

Володя нажал кнопку домофона, и на крыльце появилась молодая особа в ярко-красном спортивном костюме. Въедливым холодным взглядом она просверлила Павла насквозь и, недовольная его явно аскетическим видом, демонстративно повернулась к двери.

- Это друг Веры Сергеевны, - предупредил Володя.

- Да мне хоть папы Римского, - не оборачиваясь, ответила девушка, потом вдруг остановилась, глухо хохотнула и все же повернулась: - Его, случайно, не Пьер Ришар зовут? Очень похож на игрушку...

- Его зовут Павел Сергеевич, он, между прочим, поэт, - заметил Володя, подавая Словцову сумку из багажника.

- А, ну значит, будет оды нашей Шахине писать. Омар Хайям.

Словцов на всю эту словесную пикировку никак не реагировал. Он сразу понял, что Лиза относится к той категории женщин, у которых виноваты все и вся, кроме них самих. Знает Омара Хайяма, уже неплохо. Между тем, она была красива, как девушка с обложки гламурного журнала. Высокая, стройная, порывистая... Двадцать восемь, от силы - тридцать лет. Надменности и холодности ее взгляду придавали ярко-зеленые глаза. «Линзы у Лизы?», - спросил себя Словцов в рифму. Темно-каштановые волосы были собраны на затылке в роскошный хвост, что, в свою очередь, подчеркивало спортивный стиль. «Боевая лошадка», - оценил Павел.