Вид из окна

В офисе она даже не удивилась, получив от Клавдии Васильевны факс с тем же предупреждением, что и вчера. Надо рассказать об этом Павлу, подумала она, если он уже в каком-то виде не смоделировал эту ситуацию. Она еще и еще раз прокручивала в сознании события последних дней и даже - лет: одиночество, работа на износ, снова одиночество. Даже находясь среди людей, которым могла доверять, Вера оставалась одинокой. Она ни разу не просила в эти годы ни о чем Господа Бога. Но она ни разу не поблагодарила Его, словно не за что. Наверное, данное ею глупое газетное объявление, эта игра в фатум, стало, по существу, молитвой сразу для двух человек. «Вера - имя ко многому обязывающее», - вспомнила она строчку словцовского романа. Напрашивалось продолжить: Надежда, Любовь. Словцов же на обратной стороне листа карандашом оставил набросок стихотворения:

Если вдруг ты заставишь меня

Верить в то, что любовь преходяща,

Станет город, как мертвая чаща,

А костер, как рисунок огня.

Станет ветер и будет стоять,

Не толкая унылое небо,

Был я здесь или, может быть, не был,

Мне уже никогда не понять.

Пушкин в руки перо не возьмет,

Не коснется холста Боттичелли,

И в системе бесполых значений

Нерожденный Петрарка умрет.

И пройдет самый глупый парад:

Натюрморт, аппетит и карьера,

Вместо музыки будет «фанера»,

Вместо образа - черный квадрат.

Поколениям счет завершая

По замшелым могильным холмам,

Вырвет сердце от горя Адам,

Ибо ребра ему не мешают.

Пей же Евину хитрость и стать!

Эту жизнь без любви не приемлю.

Для чего нас сослали на Землю,

Без тебя не дано мне понять.

Ещё она вместе с бессонницей вынесла из прошедшей ночи твердую уверенность: Павел - не просто играющий ироничную пьесу интеллектуал, а талантливый человек, страдающий от постоянной душевной боли.

Вера вызвала Астахова. Кивнула ему на факс. Он безнадежно покрутил его в руках.

- Завтра, наверное, еще один придет.

- Это что, психическая атака? - спросила Вера.

- Факс был из Москвы, вчера удалось установить. Вполне может быть, что и хромовские так шутят по его же приказу.

- Глупость какая-то. Михалыч, я вообще-то тебя позвала не для этого. Мой кабинет твоим ведомством не прослушивается? - как будто это было вообще возможно, все же спросила Вера.

- Нет. Сто процентов. Никем.

- Тогда я хочу тебе задать очень важный вопрос. Мне нужен честный ответ человека, которому я целиком и полностью доверяю. - Вера сделала нужную в таком месте паузу. - Скажи, если я вдруг решу исчезнуть, ну просто раствориться в этом безумном мире, насколько это возможно? Сможешь ли ты мне помочь?

- Придется ответить банально: в этом мире за деньги возможно очень многое. И на меня, Вера Сергеевна, вы можете положиться... Да что я говорю, сами знаете. Но по-настоящему исчезнуть можно только без денег. Во всяком случае, не менее трех четвертей вашего состояния должно быть на плаву. А какой смысл исчезать без денег?

- Михалыч, у меня есть тайны, в которые не посвящен даже ты. На плаву у меня и так далеко не все. Было бы неосмотрительно глупо не страховаться в наше время.

- Это я подозревал. Но даже тайные вклады надо по-умному отвести от удара.

- За это не беспокойся, для таких операций существуют честные банкиры. Если я тебя попрошу все организовать, ты поможешь?

- Два раза меня просить не надо... Правда, в этом маленьком городке исчезнуть практически невозможно, поэтому лучше это имитировать в Москве или где подальше. Потому что, если исчезнет человек вашего масштаба, тут будут рыть до самой вечной мерзлоты. Так что - Москва. Этому Вавилону все равно. Или заграница какая. Вам все же стоит почаще ездить в столицу, хоть вы этого не любите.

- Как скажешь. - На минуту Вера задумалась, но все же решилась добавить: - Для тебя я тоже сделаю все, чтоб тебе до конца жизни уже не пришлось нигде и никому служить.

- Догадываюсь, - благодарно улыбнулся Астахов, - но служить я привык, как дышать.

- Дальше будет уже твое дело.

- А вот мое дело, это интересно, давно мечтал открыть свой клуб единоборств.

- Тебе и карты в руки. И спасибо...

- Не за что...

5

Вечером Вера привезла Словцову листы факсов. Не комментируя, положила на стол в гостиной. Павел прочитал их, понимающе поиграл бровями и спокойно заявил:

- Мне кажется, я знаю продолжение этого романа.

- Со мной не поделишься?

- Сначала с бумагой.

- Это что, игра такая, в пророка?

- Вера, упаси Бог! Я вообще ни на что не претендую. Но если раскрывать все тайны творчества, оно просто потеряет смысл. А пишу я больше для того, чтобы чем-то занять себя.

Вера вдруг поймала себя на совершенно отвлеченной мысли и, сама не зная зачем, высказала ее:

- От тебя сегодня не пахнет больницей...

- Полчаса отмокал в душе. Лиза помогла мне заклеить пластыри куском полиэтилена, доктор сказал, что марганцовка доведет лечение.

- Лиза помогала?

- Да. Тебя что-то смущает?

- Нет, ничего, - ответила Вера, хотя вновь поймала себя на мысли, что, пожалуй, в этот момент приревновала Словцова, хотя не имела на это никакого права. Что это за глупая ревность? Ревность - это уже признак... чего?