Вид на битву с высоты

– Мне бы на автобус, на «четвертый», – тупо произнес Ким.

– Давай ждать, – предложил я. – Где остановка?

– Да, где остановка? – спросил он у меня.

– Тебе лучше знать, я тут не жил.

– Конечно, конечно. – Он вел себя, как собака, потерявшая след. Он быстро пошел по улице за двухэтажным домом с выбитыми стеклами, заглянул за угол, отпрянул, будто увидел что-то неприятное, вернулся ко мне и прошептал: – Мне кажется, там кто-то есть.

– Давай зайдем в подъезд, – предложил я.

В подъезде было очень тихо, пахло пылью и мумифицированной дрянью.

В полутьме была видна лестница, она поднималась наверх на один пролет и на этом заканчивалась. Словно сначала думали кого-то поселить на втором этаже, а потом передумали.

Мы смотрели наружу сквозь приоткрытую дверь.

Из-за угла медленно выехали на велосипедах двое патрульных в кольчугах, масках и армейских шлемах. Они остановились, не слезая с седел, уперев в землю левые ноги в одинаковых красных сапогах со шпорами. На что шпоры велосипедисту? Чтобы не произошло крушения, подумал я.

Велосипедисты переговаривались. Велосипеды у них были странные, возможно, старинные, переднее колесо чуть больше заднего.

Затем один из них наклонился и принялся разглядывать землю. И я понял, что даже на сухой и плотной земле наши следы могли отпечататься.

– А давай-ка, – прошептал я Киму, – на всякий случай смотаемся отсюда.

– Почему?

– Они профессионалы. Они привыкли вылавливать таких, как мы.

– А что мы такого сделали?

– Дезертировали.

– Ты с ума сошел!

– Доказывать будешь перед виселицей. Здесь строго.

Я больше не стал его дожидаться – один из велосипедистов шарил глазами по нашему дому, а второй, склонив голову, как охотничья собака, уже повернул в сторону двери.

Я взбежал по лестнице – слава богу, она не обвалилась под моей тяжестью. На втором этаже лестница кончилась, и я прыгнул вниз, на землю. Дом оказался декорацией.

Я поднял голову. Надо мной было небо. По бокам – боковые стены дома с проемами без стекол. Я побежал вперед к забору, отделявшему нас от следующей улицы.

Сзади топал Ким. Он сообразил, что дело плохо.

А еще дальше слышны были голоса – велосипедисты догадались, где прячутся дезертиры.

Мне хотелось взлететь и убраться от них этим способом, хотя было опасение, что в этом мире мое умение летать может не сработать.

К тому же я бы сразу потерял Кима. Даже если все обойдется, мы с ним убежим от велосипедистов и отыщем его родных, он навсегда потеряет ко мне доверие. Полагаю, что летающих сержантов ему видеть не приходилось.

Так что мы неслись среди заборов, закоулков, развалившихся и целых домов, стараясь не нарушить безлюдье и мертвую тишину своим дыханием и топотом сапог. И, наверное, смогли убежать именно потому, что наши преследователи не таились, шумели больше нас и за собственными криками потеряли звуки нашего бегства.

Дом, за углом которого мы затаились, был побольше других – он поднимался на четыре этажа. Я заглянул в окно первого этажа. Внутри дом был пуст, как открытый ящик без крышки.

Мы стояли довольно долго, прижимаясь к стене и слушая.

Голоса велосипедистов еще раз возникли недалеко, но не приблизились. Затем все затихло.

– Ни одного человека. Только охрана. Кого мы защищаем? Где родные пенаты, где твой очаг?

Кима мучила одышка, лицо стало совсем багровым – профессиональные алкоголики быстро теряют дыхание.

– Надо идти, – сказал я. – По крайней мере дойдем до центра. Может, там и трамвай попадется.

– Кончай дурачиться. – Ким был расстроен и подавлен. Мне было куда легче, чем ему. Я ведь не верил в этот город с того момента, как мы вошли в его тупую тишину.

– Ты все еще помнишь, куда нам идти? – спросил я.

– Пойдем покажу, – упрямо произнес он.

Как только мы вышли на небольшую площадь, мы сразу увидели небоскребы – самый центр нашей столицы.

Небоскребы поднимались в самое небо, и казалось, что они слегка загибаются, нависая над нашими головами.

Между ними виднелись дома пониже, но основательные, солидные, видно, построенные в начале века под гостиницы и банки.

Но даже за несколько десятков метров было совершенно очевидно, что небоскребы, банки и отели нарисованы на заднике декорации под названием «Наша славная столица». Нам с Кимом больше было некуда идти.

Ему было труднее пережить этот обман.

Он пошел к стене центрального из трех небоскребов, и с каждым шагом он продвигался все медленнее. В результате я, шагая неспешно, обогнал Кима и первым дошел до стены.

Небоскребы были написаны на ней грубо, однако все двери, окна и этажи были размечены точно, так что уже за сотню метров, особенно в сером сумеречном освещении этого дня, декорации казались настоящими домами.

Я ударил кулаком по стене. Стена спружинила.

Я попытался поцарапать ее – материал был упругим, непроницаемым, хотя краска поддавалась нажиму и клочок белой штукатурки я отколупнул.

Ким подошел и тоже ударил кулаком по стене. Будто подражал мне.