Вид на доверие (СИ)

— Встань с меня, — парень сделал глубокий вдох, пытаясь сам успокоиться и подавить панику. — Давай мы оставим разговор на потом, после вашей войны.

Виктор тяжко вздохнул, перенося вес с конечностей Эштона, а затем выпуская парня из захвата. Сам уселся по-турецки на траве между его ног. Цепкий и ледяной, но до жути спокойный взгляд скользил по любовнику, мужчина покачал головой, разминая запястье.

— Знаешь, почему здесь интересно? — кивнул он в сторону, имея в виду конюшню. — Они скачут между образом и собой, как мячики для пинг-понга. Никто не может быть уверенным, где правда, а где ложь, но априори считают правдой здесь и ложью — за пределами клуба. Ты смотрел… “Друзей Оушена”, вроде, не помню. Где молодой уверял, что понял “секретный язык” переговоров. Сказал нечто вроде “сегодня солнечный день и будет звездная ночь”, уверенный, что говорит о деле, а потом — что важно — ему пояснили, что он лоханулся и назвал дочь босса шлюхой. Как считаешь, если бы ему кто-то переводил эту речь прямо во время переговоров, был бы в этом языке вообще смысл? Очевидно — нет. Здесь так же.

Вик поднялся, отряхиваясь, и протянул руку Эштону, предлагая помощь в подъеме.

— Здесь ты на экскурсии, Эш, потому я тебе все поясняю. Но в наших отношениях мы оба действующие лица, и решай-ка осторожнее, действительно ли ты хочешь, чтобы я раскрыл тебе всю подноготную. Могу сказать одно: мне будет чертовски, — мужчина выделил это определение, — жаль, если ты согласишься.

Эштон мало что понял из первой части монолога Виктора. Отчасти из-за того, что он сел и осторожно разминал конечности, восстанавливая дыхание. Потом поднял взгляд на Виктора, мешкая перед тем, как подать ему руку и встать уже на ноги. Трудно доверять человеку, который только что придавливал тебя к земле, едва контролируя себя. Все же парень переборол свою недоверчивость и подал руку; правда, это было скорее просто жестом восстановленного хрупкого мира.

— Я хочу знать, что творится в твоей голове, — твердо сказал он. — Сейчас хочу знать, — выделил он. Взгляд был прямой, требовательный и немного вопросительный. Это было важно. Все могло решиться прямо сейчас.

Виктор зарылся пальцами в волосы, задумчиво царапая затылок. Вставал вопрос, что и как сказать. Отрезать все дальнейшее не хотелось, но интерес Эштона чем-то иным, казалось, сбить было нельзя.

— Я контролирую себя чаще, чем ты думаешь. Я все еще держу обещание не калечить тебя, — повторил он основное, а потом добавил:

— Ты интересен мне. А ошейник тебе пошел бы просто так, без всяких ставок на сроки.

Эштон сделал вдох. Выдох. Снова вдох. Этот ответ его не устраивал. Он был обтекаемым, туманным, ничего не разъясняющим. По крайней мере, для Эштона.

— Хорошо, — он поджал губы, не зная, что еще можно сказать. Виктор снова не ответил на его вопросы так, как хотелось парню. А как ему хотелось? Он и сам точно сказать не мог, но мог сказать одно — не так, как Виктор отвечал. Возможно, любовник сам не знал, чего хотел от Эштона?

— Пошли, — такая же короткая фраза. Нестерпимо хотелось курить и Эш не стал себя ограничивать, доставая из кармана толстовки пачку сигарет, моментально затягиваясь и выпуская облачко дыма. Разбираться дальше не хотелось опять. Эш впервые в жизни в отношениях пускал все на самотек и ждал непонятно чего. Раньше он при сложностях просто обрывал их.

Виктору реакция не понравилась совсем. Резко и рвано ответил любовник, явно в ответ ждал чего-то иного.

Но позволить себе это “иное” Хил не мог, а Эштон уплывал из рук, и Вик так же не мог позволить себе его выпустить. Он нагнал Эша, осторожно притягивая к себе, чтобы не спугнуть — парень, похоже, сбросил с себя явно видный страх и не должен, по идее, реагировать резко, но доподлинно этого Вик знать не мог — и обнял, удерживая и готовясь мягко пресечь любые попытки отстраниться. Так было спокойнее, так было по правилам.

— Ответ не устроил, верно? — уточнил Виктор.

Эштон замер на месте, застыл и не делал никаких попыток пошевелиться: ни оттолкнуть Виктора, ни ответить на объятие. Так и стоял, опустив руки вдоль тела, а между пальцев медленно тлела сигарета.

— Ты догадливый, — сказал он. — Ты просто снова ушел от темы, отделавшись общими фразами. Я не услышал вообще никакого ответа, кроме того, что и так знал. Нахуя ты со мной возишься, если так можно сказать, если я не вхожу в рамки идеального партнера для тебя?

— Очень правильный вопрос, Эштон, — прокомментировал Виктор, не ожидавший продолжения темы. Тем не менее, наличие вопроса даже порадовало. Вопрос предполагал ответ на него, а отвечать мог вовсе и не Вик. Мужчина почти любовно прижался щекой к щеке Эштона, следом ткнувшись в нее носом — часто так делал в недостатке контакта. — Теперь пораскинь мозгами и предположи: нахуя же?

Слишком много сейчас ушло сил Эштона на то, чтобы снова не психануть и не сорваться на крик, только успокоившись.

— Если бы я знал, я бы не спрашивал, — сквозь зубы процедил он, все также не шевелясь. Он понимал — стоит хоть одной мышце дернуться больше, чем для разговора, и он сорвется вновь.