Вид на доверие (СИ)

Вялость и апатичность мужчине не очень понравилась. Некрофилом он себя никогда не считал, а труп и тот отвечал бы с большим энтузиазмом. Виктор, продолжая держать Эштона за волосы, прервал поцелуй, перемещаясь чуть ниже — он поцеловал подбородок, потом склонился, целуя шею, и втянул складку кожи на горле, оставляя свежий засос.

Эштон тут же очнулся и поморщился, открывая глаза.

— У меня еще те не прошли. Ты хочешь, чтобы я пожизненно в водолазке ходил или с пидорским шарфиком? — спросил он. Тон был крайне недовольный, но дергаться он предупредительно не стал — волосы пока ему были нужны.

— О, все-таки среагировал, — с каплей иронии отозвался Вик, отрываясь от горла. — А я было решил, что ты на все согласен, даже на это.

— Я просто расслабился, как ты и просил, — фыркнул Эштон, приподнимая все же голову. — Тебе не угодишь. То не сопротивляйся, то сопротивляйся.

— Не сопротивляться и лежать трупом — разные вещи, — тон Виктора был шутливым. Серьезно обсуждать эту тему он явно не планировал — на то не было причины.

— Чем тебе трупы не угодили? Они молчат, а ты вечно жалуешься на мою болтовню, — Эштон принял сидячее положение и дотянулся до мочалки с мылом. — Займи себя лучше чем-нибудь полезным. Можешь потереть мне спину, — он протянул ему оба предмета.

Виктор принял и мочалку, и мыло, а потом тоже сел, обнимая Эштона за шею. При этом на горло улегся локоть одной из рук, а Вик совсем немного придушил любовника.

— А ты меня чаще из себя выводи, и тогда я буду довольствоваться трупом, — весьма мирно порекомендовал мужчина, а потом выпустил парня из захвата. — Собственно, тем и не угодили, — подвел он итог, начиная намыливать мочалку.

Эш почти не напрягся, чувствуя давление на шею. Сейчас он знал, что это не так серьезно как в прошлый раз. Невольно при фразе любовника Эштон хотел пройтись по теме его бывшего любовника, который был уже мертв. Но решил, что лучше не надо. Мало ли как Вик на это отреагирует. Потому он просто помолчал, но выразительно повел лопатками, показывая к какой теме лучше приступить.

Виктор жест заметил, но в ответ только тихо фыркнул. Он придержал парня за плечо, чтобы тот не раскачивался под мочалкой, и принялся натирать спину. Особо с Эштоном не церемонился — движения были хорошо ощутимы, — но при этом не перебарщивал.

— Ты спрашивал, почему я с тобой вожусь, несмотря на то, что ты не подходишь под критерии моего понимания отношений, — предложил тему Виктор, планомерно и сосредоточенно растирая мочалкой лопатки любовника. Рано или поздно тему пришлось бы продолжить — лучше мирно, чем при очередном всплеске негодования со стороны Эша.

Да и мужчина, судя по всему, подобрал для себя тот ответ, при котором не обязательно будет вдаваться в губительные подробности и механизмы взаимодействий. Эштон замер на пару секунд. Странно, что Виктор решил вдруг продолжил эту тему. Он не стал поворачивать голову, но слушать приготовился внимательно. Даже о мочалке, не слишком нежно проходившейся по спине, забыл.

— Я весь во внимании, — сказал он. Его это в самом деле интересовало. Он не так часто задавал вопросы таких масштабов.

Виктор еще несколько кругов прошелся мочалкой, прежде чем продолжил.

— Потому что вообще-то… ты под них подходишь, — хмыкнул он. — Так… пару углов подпилить разве что.

— Подхожу? — Эштон все-таки не выдержал и повернулся, насколько позволяла ванна и болящие мышцы. — Ты хочешь смирения и покорности, а я так не умею, если мне не прокатиться на коне за день до этого, — добавил он с очередным смешком. — И… какие углы?

— Смирение и покорность… — Виктор хмыкнул совсем невесело, вперившись взглядом куда-то в стенку, а потом взглянул на любовника.

— Знаешь, сколько их было таких? — поинтересовался он, ухмыльнувшись.

— Что, потянуло на тех, кто с тобой не согласен? — выгнул брови Эштон. Такой ответ его не совсем устроил. Судя по всему, Виктору просто захотелось чего-то новенького. Впрочем, про себя он совершенно забыл, хотя изначально отношения начал частично из-за этого.

— Да нет, — покачал он головой. — Опытным путем вывел, что “смирение и покорность”, как ты выразился, немного не то, что я всегда искал в людях.

— И что же ты искал в людях? И что нашел во мне? — продолжал допрос Эштон, с усилием переворачиваясь в ванне уже лицом к любовнику и отодвигаясь немного, чтобы вытянуть ноги, закинув их на ноги Виктора.

— Как минимум — наличие самооценки, — пользуясь положением, Виктор занял руки разминкой икр Эштона. — Не проминки под меня, а принятие и согласие на уступки. Задрали мне ноги соплями измазывать, — экспрессивно с рыком поделился мужчина, но тут же вернул себе самообладание и хмыкнул. — А противоположная фракция не уживается с моим желанием все контролировать.

Эштон смерил его крайне длинным взглядом. Он задумчиво прикусил губу. Только уже не от боли в мышцах, а из-за того что снова думал — стоит задавать вопрос или нет.

— Ты… — “любил” звучало бы слишком глупо. — Сильно был привязан к тому парню, что застрелился?