Вид на счастье (СИ)

— У нас новенький, — сообщила всем староста их немецкой группы Оля Казакова. — Родители Дара только недавно переехали в наш город, и ему пришлось переводиться в новый институт. К нам. Так что прошу любить и жаловать — Эльдар Муратов.

С первым пожеланием Лена справилась легко — любить стала сразу. А вот жаловать получалось плохо, потому что Эльдар («Дар, ребята! А то в морду!») оказался язвительным и грубоватым. Да и на Лену — Фифу! — обращал внимание разве только для того, чтобы подколоть как-нибудь.

Эх! Нет в жизни справедливости!

Лена уже давно перестала на что бы то ни было надеяться и просто тупо ждала, когда внезапное чувство к Дару «перегорит». Но учебный год подобрался к своей новогодней половине, а влюбленность лишь укрепилась, превратившись в любовь! Оставалась, правда, особая надежда на летние каникулы, когда Дара рядом не будет, а значит, шанс избавиться от наваждения возрастет. Но тут вдруг выяснилось, что и Лена, и Дар, показав лучшие результаты в учебе, попали в число избранных — тех, кому спонсоры оплатили поездку в Германию с целью «погружения в языковую среду».

Лена оптимистом никогда не была и от этого турне ничего особого в плане выстраивания личных отношений не ждала (или, по крайней мере, запрещала себе ждать). И тут вдруг эта ситуация с «обменом партнерами». Которая теперь вот, в один из последних дней их пребывания в Европе вылилась в «стеклянную баню» и Маринку с Лерочкой.

После ужина всей студенческой компашкой долго гуляли по Берлину, а потом засели в баре на первом, цокольном этаже отеля. И даже Стелла Петровна — преподавательница немецкого языка и единственный «взрослый» в их команде, возражать против такого ничего не стала, а сама заказала себе высокий бокал Berliner Kindl. Лена тоже пила пиво. С совершенно четкой целью — чтобы заснуть сразу. От пива ее всегда рубило в ноль. После первой же порции глаза начинали слипаться, а после второй оставалось только отползать. Что она и сделала, стараясь не пялиться на Дара тоскливым взглядом того самого голубого щенка из старого советского мультфильма, с которым никто не хотел играть. Да и чего пялиться-то, если по обеим сторонам от него засели довольные и веселые Маринка Васильева и Лерка Петровская?

Лена поднялась в номер, заперлась на щеколдочку и принял душ, поглядывая через мигом покрывшееся каплями стекло в сторону пустого темного номера и дальше — в незашторенное окно. Было… странно. И почему-то приятно.

В душ'e поселилось странное ощущение свободы. Примерно такое, как возникало у Лены, когда она ездила к бабушке на дачу, где «удобства» были во дворе. Мыться там приходилось в хлипком деревянном строении с окрашенным черным баком на крыше и щелями между неплотно пригнанными досками, через которые проникали лучи солнца и был виден соседний двор, где в огороде вечно кто-то копался. В бабушкиной душевой всегда как-то особенно пахло (то ли сушившимися под потолком травами, то ли нагретым деревом, то ли той самой свободой и раскрепощенностью), и Лена запах этот обожала. Так же сильно, как ощущение, которое всякий раз появлялось у нее после того, как она раздевалась и вставала под струи воды, четко понимая, что только тонкие щелястые деревяхи отделяют ее от мира вокруг.

В шикарном, идеально чистом душе высотного отеля «Парк Инн», что на Александрплац в Берлине, пахло лишь мылом, но стеклянные стены и вид на ночной город давали то же легкое, щекочущее нервы ощущение недозволенности, выхода за некие рамки, смелой открытости.

Дар плел что-то странное про вуайеризм, а тут была какая-то его полная противоположность. Нет, не болезненное желание светить собой перед посторонними людьми, но яркое удовольствие от такого вот «неформата», когда тебя никто увидеть не может, но при этом ощущение, что ты не в запертом, закрытом со всех сторон пространстве, заставляет приятно поеживаться и улыбаться смущенно.

Лена домылась, натянула трусы и длинную футболку — не одна-то, чай, в комнате будет! — отодвинула щеколду, чтобы явившийся посреди ночи Дар смог сам отпереть дверь и не будил соседку («Ага! Конечно! Так она и не проснулась!»), и с довольным вздохом забралась в чистую постель.

Господи, хорошо-то как!

А теперь баиньки. И ни о чем «таком» не думать! Не представлять себе Дара, который сейчас уже наверняка занят «рюмочкой чая» в номере Маринки и Лерки. Не гадать, будет ли у них что-то после или нет. Просто спать!

Выпитое пиво помогло, и через несколько минут сон укутал теплым нежным одеялом, шепнул в ухо что-то ласковое и даже, кажется, поцеловал в лобик, баюкая.

Глава 2

Сколько она проспала? Да бог его знает! Ясно было лишь то, что причиной побудки предсказуемо стала хлопнувшая дверь. Однако, когда Дар громким шепотом спросил: «Фифа, спишь?», сознаваться в своем пробуждении Лена и не подумала — почему-то стало неловко.

— Ну и дура! — сказал Дар и принялся раздеваться.