Вид на жительство в раю

И обернулся. На его лице тоже было удивление. Вместо ответа Кошкин полез за пазуху, а я открыла дверцу своей машины и попыталась из нее выбраться. Разумеется, Кошкин не знал, что я буду присутствовать. Я сказала ему, что уезжаю. Мой же план был таков: я приеду сюда, посмотрю, как это будет, увижу, что он мертв, и тогда уже отправлюсь на вокзал. Мой поезд через час, успею. Милиция как раз прибудет на место происшествия, а Галя Зайкина сядет в поезд и отправится на Восток. Когда ей сообщат о смерти мужа, она будет сидеть в купе и смотреть в окно. Придется прикинуться овечкой, а на следующий день взять обратный билет. И — в Москву! «Жигули» были с тонированными стеклами, я сидела тихо, как мышка, Кошкин не подозревал, что кто-то за ним следит.

Возможно, в моих поступках нет логики, но ведь и ситуация неординарная. В такие моменты человек испытывает целую гамму чувств. Я, например, раз десять собиралась позвонить Кошкину и все отменить. Аванс оставить за ним, черт бы с ними, с деньгами. Однажды я даже набрала номер его телефона, но абонент был недоступен. Потом я передумала. Так я передумывала десять раз и в итоге оказалась у подъезда собственного дома в тот момент, когда там должны были убить моего мужа. Женщину я не «заказывала», если вы это хотите знать. Ведь это не она мучила меня восемнадцать лет. Не она бросила в новогоднюю ночь, не она грозилась отнять сына. Она просто воспользовалась выпавшим ей шансом заполучить в мужья богатого человека и все, что к этому прилагается. Но ведь если бы он этого не захотел… Если бы не захотел, то ничего бы и не было. Вот так.

Я взяла два билета, чтобы дать ему последний шанс. Возможно, что и из машины вышла затем, чтобы крикнуть:

— Стой!

Но не успела. Или не захотела. Едва я открыла дверцу, раздался выстрел. Миша схватился за плечо. Я увидела на его руке кровь и в ужасе закрыла глаза. Кровь… Моего мужа убивают… Вот тут мне стало плохо. Господи, что я делаю?!

Дальше все слилось в сплошной кошмар. Я слышала выстрелы, слышала крик, но ничего не видела, потому что упала обратно в салон, на переднее сиденье, и обхватила голову руками. Руки у меня дрожали, ноги дрожали. В глазах стоял туман. Господи, что я делаю?!

Когда я открыла глаза, муж и она лежали на снегу, который был окрашен багряной кровью. В такие моменты мыслить начинаешь штампами: ничего другого на ум не приходит. В неординарных ситуациях срабатывает защитная реакция организма. Надо срочно все перевести в привычную форму. И я думала именно о снеге, окрашенном кровью. А Кошкин убегал. Я видела, как под аркой он столкнулся с парочкой — мужчиной и женщиной. Я поняла, что его видели, что были свидетели. Бабулька, которую я заприметила еще раньше, застыла столбом, на снегу рядом с ней валялся бидон. Только такая дура, как Галя Зайкина, могла нанять непрофессионала. Который все сделал как нельзя хуже. У меня не было никаких сомнений в том, что его поймают. И в том, что он тут же меня сдаст. Все это было так нелепо, по-дилетантски, а главное — напрасно. Пусть бы они жили.

Я сообразила, что и мне пора уезжать. Но куда? На поезд? Попытаться себя спасти? Сомнений нет: они мертвы. Ты, Галя Зайкина, заказчик убийства. Кажется, им дают даже больше, чем исполнителям. Что же ты наделала, девочка с толстой косой и грустными карими глазами? Он мертв, но и твоя жизнь кончена. Что же теперь будет с Женькой?

Я надавила на газ, машина рванула с места. Мои глаза застилали слезы. В этот момент я ничего не соображала. Отчаяние. Где же выход? Выхода нет! Я выруливала из нашего тихого дворика, не замечая ничего вокруг, в состоянии шока. Поехала не в ту сторону, потом опомнилась и резко развернулась. И вдруг почувствовала глухой удар. Не сразу поняла, что случилось, а когда посмотрела в зеркало заднего вида, сообразила: на снегу лежит человек. Он лежит на тротуаре. За каким лешим тебя туда занесло, Галя Зайкина? Похоже, ты и в самом деле ничего не соображаешь. Теперь ты и убийца. Не заказчица, как в предыдущем случае, а именно убийца. Ты совершила наезд.

Я решила сдаться тут же. И за первое и за второе. Ударила по тормозам. И тут лежащий на земле мужчина зашевелился. В моем сердце затеплилась надежда. Я выскочила из машины и кинулась к нему. К моему удивлению, мужчина поднимался. Увидев меня, он заорал:

— Ты что, сумасшедшая?!

— Простите…

— «Простите»?! Еле увернулся! Хвала моей реакции!

— Как вы себя чувствуете?

— Как чувствую?!

Он начал ругаться. Я стояла ни жива ни мертва. По методу вытеснения убийство мужа и его любовницы отошло на второй план. Человек не может одновременно заморачиваться двумя глобальными проблемами. Сейчас меня интересовал человек, которого я чуть не убила.

— Как вы себя чувствуете? — тупо повторила я.

— Сносно, — проворчал он. — Только вот рука… Не нравится мне все это.

— Рука?

Я посмотрела на его правую руку… К горлу подступила тошнота. Вспомнилась окровавленная рука мужа, которой он держался за плечо. Незнакомый мужчина морщился от боли, хотя я бы на его месте выла.