Вид с больничной койки

Расположились в креслах, по обе стороны журнального столика. Не теряя ни секунды, я включил диктофон.

Дабы придать беседе доверительность, поначалу пару слов сказал о себе самом. Предки мои имели некое касательство к врачеванию. Прадед Юхым был хуторским коновалом в Елисаветградском уезде, что на Украине. Сами понимаете, профессия эта ко многому обязывала. Безграмотный Юхым знал, как останавливать кровь, умел также прерывать приступы падучей, был и дантистом. Дедушка Евдоким разбирался в фитотерапии, то есть в травах, имел свою аптеку, соорудил каморю (камеру), в коей делал всевозможные вытяжки из дикорастущих растений. Кроме того, купил у австрияка-алхимика хитрой конструкции реторту, варил на ней совершенно удивительной силы эликсиры по собственной рецептуре. Кроме того, удачно акушерствовал.

Потом была династическая пауза. Многие полагали, в нашем роду иссяк талант знахарства. Всем на удивление, линию продолжил Фома, пятый по счету сын нашей бабушки Макриды. На сей раз не обошлось без прямого участия новой власти. Уком комсомола послал своего выдвиженца в Харьковскую академию: учиться на конячего хирурга. Так «бисов хлопецъ» не только точно в срок прошел весь курс ветеринарных наук, параллельно бегал на лекции в мединститут, что находился на другом конце тогдашней украинской столицы. Тогда-то он увлекся фанатично идеями великого Мечникова — втихую занимался практикой омоложения человеческого организма по схеме своего кумира… Экспериментировал под крышей районной ветлечебницы; дома ставил опыты на домашних животных; даже на себе самом. Хотя здоровьишко имел слабое от рождения. Опять же на войне силенки подорвал…

— Да, Мечников ученым мужам и практикам от медицины вскружил головы. Теперь его идеи снова актуальны… Аридовы веки — отнюдь не миф, не плод научной фантастики. Продолжительность жизни «гомо сапиенс» природой рассчитана как минимум на 125–130 лет, если не больше. — У моего отца была заветная мечта: с глазу на глаз встретиться с академиком от медицины, час-другой побеседовать по душам. Эх, батя теперь мне сильно позавидовал бы.

— Мой отец, Никита Юрьевич, тоже прошел разные этапы опытничества. По профессии он — физиолог, заведовал кафедрой того же профиля в Горьковском медицинском институте, был членкор АМН СССР. Так что я пошел по проторенной родителем стезе.

— Между прочим, мой отец был не просто читателем, выписывал домой журнал «Физиология».

— Мой же к тому времени был его автором, часто печатался.

— Боже, как, однако, все в жизни связано, переплетено.

— Очень точно выразились: связано и переплетено.

— Знаете, не зря мы встретились. Короткой беседой, пожалуй, не ограничиться. Для затравки первый вопрос: «С высоты вашего положения каким представляется нынешний уровень отечественной медицины, сравнительно с мировым уровнем?»

— Вопрос правомерный, ожидаемый… Кардиология, как отрасль медицины, за последние 20–25 лет если не пережила, то претерпела свойственные эпохе резкие перемены бытия. Одни оценивают их как кризисные, другие — как негативные… Развивая ваш тезис, хочу подтвердить оный образным, вернее, историческим примером.

Во МХАТе некогда шел замечательный спектакль «Кремлевские куранты» по пьесе Николая Погодина. И был там, между прочим, такой характерный, взятый из жизни эпизод. В дни октябрьских событий семнадцатого года оказались выведенными из строя главные государственные часы, символ страны, — Кремлевские куранты. Владимир Ильич Ленин пригласил искусного мастера-часовщика. И поставил вопрос: «Можно ли восстановить куранты?» В ответ услышал: «Люди эти часы сделали. Люди их сломали… Значит, люди же способны сломанные часы и починить». Позволю себе спроецировать ситуацию применительно к предмету нашей беседы, имея в виду положение дел в отечественной кардиологии.

За годы так называемой перестройки наши стратеги и новаторы немало дров наломали. Сказалось это, между прочим, и в сфере здравоохранения. Следовательно, отразилось и на здоровье нации.

В подтверждение печальная статистика… Берем за ориентир конец восьмидесятых годов. На данном временном отрезке смертность от сердечно-сосудистых заболеваний составила 3,2 процента от числа госпитализированных с этим недугом. В следующее десятилетие в средней и старшей возрастных группах (45–65 лет) число госпитализаций фактически удвоилось, — соответственно возросло количество летальных исходов. Речь идет о кризисных масштабах заболеваний сердца в разных ипостасях.

Глобальные сдвиги в обществе неизменно сказываются на человеческих сердцах как бы не в первую очередь. Этот орган чутко реагирует на все, в том числе и на нестабильность экономической, финансовой жизни в государстве. В частности, это суммарно фиксируется в рублях. Заглянем в статистические справочники. На нужды здравоохранения в стране (в 80-х годах) отчислялось 3,7 процента валового национального продукта. Для сравнения: в США этот показатель втрое выше. Между тем на текущий, 2004 год наше здравоохранение получит в свое распоряжение только 2,1 процента от ВВП. Печальные цифры.