Вид транспорта - мужчина

- Вот и не нукай. Все ты знал. В Москве консьержка, охрана, домработница - толпа народу. Мы не можем войти в твой дом незамеченными, а здесь нас никто не видел. Что ты трясешься? Будь мужиком.

Возьми себя в руки. Выбора у нас нет. На. Иди.

Несмотря на запредельный страх, Денисии стало любопытно, что он там такое ему дал - банкир даже заикаться начал.

- Н-нет, н-нет, - мямлил он. - Я не м-могу.

Карлуша презрительно сплюнул:

- Тьфу! Ну ты и слизняк. Неужели не ясно?

У нас нет другого выхода.

Банкир перестал заикаться и с жаром заговорил:

- Выход есть. Мы можем ей все объяснить, уговорить, она понятливая, мы ей заплатим. Клянусь, она будет молчать.

Карлуша усмехнулся и зло прошипел:

- Даже и не думай об этом. А если молчать не будет? Что тогда? Я рисковать не хочу. Речь идет о наших с тобой жизнях. Неужели ты не понял: или мы, или она? Иного не дано. Короче, не жуй сопли. Нам повезло, что она спит. Иди.

- Н-нет, н-нет, - снова начал заикаться банкир. - П-почему о-о-обязательно я? М-можно же ее, к-как бы это...

- Заказать? - удивился Карлуша. - Тебе нужны лишние свидетели? Тебе нужна канитель? Зачем, когда все так просто? Прямо сейчас вопрос и решим.

- Н-но это оп-п-пасно.

- Опасно привлекать свидетелей. Об этом должны знать только я и ты. И не трясись. Бояться нам нечего, у нас железное алиби. К тому же ты вне подозрений. Всем известно, как ты обожал жену. Оставим открытым сейф, инсценируем ограбление...

У Денисии подкосились ноги. Наконец до нее дошло со всей ясностью то, во что трудно было поверить. Ей захотелось выскочить из своего укрытия и скорей (скорей!) мчаться в гостиную, предупредить сестру, но подкосились ноги. И не слушалось тело.

Окоченевшая Денисия даже не уверена была, может ли она дышать. Против ее воли в голове пульсировало: исчезнуть, затаиться, смешаться, слиться со стенами, сделаться незаметной.

Вопрос Карлуши прозвучал из такого далека, что Денисия не сразу поняла его смысл - к тому же шумело в ушах.

- Так ты не пойдешь?

- Не смогу, - с непередаваемой болью выдохнул банкир. - Она жена моя, я ее люблю. Пощади.

- Слюнтяй, - презрительно процедил Карлуша.

Затем Денисия услышала шаги: туда и обратно.

Потом Карлуша шепнул два слова: "порядок" и "уходим". И все.

Нет, не все. Хлопнула дверь, и потом уже все.

Когда с Денисии сошло оцепенение, она подумала: "Что это за история?"

Ясно ей было только одно: банкир и неизвестный Карлуша ушли, так ни на что и не решившись.

И тут Денисию затрясло. Ее так трясло - зубы выбивали чечетку. Но, несмотря на страх и озноб, как это ни странно, потекли обыденные мысли. Буквально разрывало от необходимости сделать многое, слишком многое: надо и к Зойке бежать, рассказать ей то, что услышала, предупредить об опасности, а тут еще этот неприятный разговор об Александре...

О нем потом, да и Пыжик заждался, а вечером придется мчаться за Федору дежурить...

"Странно, - вдруг удивилась Денисия, - а Зойка-то почему молчит? Все еще притворяется, перестраховщица. Не слышала, как муженек ушел?"

Она выбралась из чулана и крикнула:

- Зоя!

Тишина.

- Зойка, отзовись, черт возьми! - рассердилась Денисия. - Нашла время шутить!

И опять тишина.

Сердце бешено заколотилось.

- Зоя, ты где? - Денисию вихрем вынесло в гостиную...

Зоя, закрыв глаза, полулежала в кресле, до самого подбородка прикрытая шотландским мохеровым пледом. В ее красивом мраморном лбу темнела маленькая дырочка, из которой струилась кровь.

- Ма-моч-ка, - жалобно пропела Денисия, хватаясь за сердце, медленно складываясь и роняя себя на пол.

Потолок бешено закрутился, но сознания Денисия не потеряла. Она лежала на полу, смотрела на этот вертящийся потолок и беззвучно плакала. Плакала от страха за себя, от жалости к сестре, и к себе, и к другим сестрам...

Сквозь страх и жалость пробивалась ненависть к банкиру и уже сквозь ненависть - непонимание: как такое могло произойти? Он же муж ее. Он же любил Зойку...

Потолок вдруг остановился, и мелькнула мысль:

"Это что же получается, убил, и все? И концы в воду?"

Денисия с унизительной ясностью осознала разницу между собой и банкиром. Разницу, созданную не природой, а обществом. Он может безнаказанно убить, а она - нет. И попробуй его разоблачи. Ей никто не поверит. В милиции ее и слушать не станут.

Может, даже сами ее и сдадут на расправу банкиру.

А почему бы и нет? Все возможно в стране, в которой одних годами держат на нарах за мешок моркови, а другим присуждают девять лет условно за краденые миллионы. Девять лет - условно! Это же смешно. Почему не пожизненное? Или, еще лучше, приговорили бы к смертной казни условно. Его уже давно казнили, а он по-прежнему ворует...

- Господи! - завыла Денисия. - О чем я думаю?

Зойка! Зоенька моя!

И тут ее осенило: "Я же труп! Труп, если вякну о том, что слышала... Что же делать? Молчать?"

Ее переполняла злоба, переполняла ненависть к банкиру. Ненависть просто сводила с ума.

"Моя сестра, моя Зойка, моя красавица мертва, а этот ублюдок, этот мешок с дерьмом будет жить в свое удовольствие?! Ну уж нет!"