Видение луны

— Он знает, что шанс лишь один. Мне плевать, что другие говорят ему в лицо. Они не будут стоять с ним. Никто не выберет глупо смерть, когда жизнь еще можно сохранить.

— А если он не одумается?

— Тогда пусть погибает.

Что-то твердое зацепило ее грудь, оттащило ее назад.

Голоса пропали. Утихли.

Тени снова потянулись к ней, их стало больше, они были рьяными.

Где он был? Она искала безопасность его руки, словно она появится от ее желания.

Но она была одна.

Тени устремились вперед, связали ее запястья, развели ее руки. Эма охнула, дернулась, еще тень обвила ее талию, еще две — бедра, не давали ей идти.

Назэ?

Ее язык не мог говорить, но разум звал его.

Почему его там не было?

Эма то переживала, то ощущала безразличие сна. Сдаться было проще. Принять судьбу. Поддаться ледяной пустоте, которая ждала ее.

Назэ….

Еще тень обвила ее тело, крепко сжала ее шею.

Ледяное отчаяние.

С беззвучным ревом она вскинула голову. Ее тело текло с тенями. Ее ноги оторвались от земли.

Назэ!!

Пара глаз появилась во тьме. Но не…

Не его.

Серебряные радужки, окруженные красным. Неестественные. Не человеческие.

Нет, те глаза…

Эма закричала, огромная черная фигура поднялась. Картинки мелькали перед ней, а с ними обрывки голосов. Они проносились во тьме мимо нее на поразительной скорости. Лица были неузнаваемыми, но…

Ота? Ее старый товарищ… из дней Черного Шипа…

Что?

Ши-но-кагэ сомкнулись, сжали ее крепче, большая тень бросилась, пронзила ее грудь холодом, от которого немел разум, вырвала ее сердце и давила…

10

Эма охнула, резко села и схватилась за грудь. Свет проникал сквозь шоджи, озарял гобелен с цветущей вишней.

Сон.

Нет, не просто сон.

Ее сердце яростно колотилось, гремело в ее ушах. Эма закрыла глаза, ее мутило от угасающих серебристо-красных глаз, ледяной хватки теней…

Почему Назэ не появился, не вытащил ее из того места, как всегда делал?

Эма отодвинула одеяло, подползла к двери и отодвинула ее. Сад был почти темным, тусклый свет на востоке обещал рассвет. Она медленно и глубоко дышала, глядя на кедровые половицы веранды.

Боли не было.

Она робко провела ладонями по перемотанному боку, ощутила лишь немного покалывания. И она двигалась по комнате, не кривясь.

Что Сенмей ей дал?

Эма прошла к лампе, все еще не привыкнув к свободе действий, зажгла ее огнивом. Сияние огонька прогнало оставшийся туман. Одежда лежала у двери.

Она сняла мятую юкату, в которой уснула, свернула ее и опустила рядом с футоном. Коснувшись бинта, она не дала себе убрать его, не хотела видеть черную кожу и сшитую плоть снова.

Шею покалывало. Что-то щекотало ее разум. Голоса. Да, она услышала кое-что во сне. Эма закрыла глаза, потянула за нить. Что-то о командире Рене и… «той убийце».

Явно о ней.

Кто-то хотел использовать ее против Саитамы. Как она и боялась, кто-то хотел выдать ее за награду, чтобы наладить отношения с Ноэ. Хотя бы временно.

Она прижала ладонь к голове. Как она могла рассказать о таком командиру? Он примет ее за безумную. Может, она и была уже такой. У нее не было доказательств.

Но…

Назэ. Сны с тенями были у них обоих, он мог это понять. Если кто и мог принять ее слова всерьез, то это он.

Эма надела белую косодэ, темно-синие хакама и чистые таби. Она поблагодарила мысленно хозяина одежды, хотя было отчасти стыдно принимать вещи. Но Саитама сказал, что она была гостьей, так с ней и обращались. Он не собирался избавляться от нее. У него уже было много шансов.

Она отогнала эти мысли, встала с легкостью, снова удивившей ее. Ее ноги подрагивали, но она могла идти, почти не хромая.