Видео Иисус

Ботинки его запылились, пока он дошёл до помещения, громко именуемого рестораном: просторный, низкий, охлаждаемый гудящим кондиционером и угнетающе безвкусно обставленный зал с несколькими группами посетителей. Через большие окна с улицы сюда вливался яркий солнечный свет, который тут же поглощался тёмным деревом столов и скамеек, так что задняя сторона помещения оставалась в сумерках. Большая, громоздкая стойка занимала почти всю боковую стену, начинаясь в освещенном солнцем углу и теряясь другим концом в темноте. На стойке выстроились в ряд автоматы для орешков, подставки для рекламных буклетов, проволочные корзины, полные мелких упаковок конфет, печенья и солёных крендельков или жевательных резинок, громоздились поставленные штабелем пепельницы. Эйзенхардт уклонился от любопытствующих взглядов посетителей и сел на один из высоких табуретов у стойки — все они были свободны, — посмотрел на молодого человека, который обслуживал посетителей, и сказал:

Хэлло, Стивен. Стивен Фокс, который как раз мыл стаканы, удивлённо поднял голову.

— Мистер Эйзенхардт! — воскликнул он. — Надо же! А я и не ждал вас так рано утром…

— Что, мне заехать позже? Стивен засмеялся.

— Я совсем не это имел в виду. Наверное, вы ночевали во Флэгстэфе, да? А вы уже были в Большом Каньоне?

— Вчера. Такую возможность я не мог упустить. Оставил машину и купил билет на экскурсионный автобус. Шофёр автобуса, по-моему, был настоящий индеец, может такое быть? Внешне очень походил, — Эйзенхардт почувствовал, что нервничает. В последнее время он всегда впадал в болтливость, когда чувствовал себя неуверенно.

— Наверное, навахо. Национальный парк граничит с их резервацией. Хотите кофе?

— А вон там, за спиной у вас — это не автомат для каппуччино?

— Да, он.

— Тогда мне лучше каппуччино.

Постепенно кондиционер сделал своё дело, — пот на его коже высох.

— Да, конечно, — Фокс начал возиться с автоматом, и делал он это проворно и ловко.

— Спасибо, — сказал Эйзенхардт, когда Стивен поставил перед ним чашку.

— Ну, и как вам? Я имею в виду Большой Каньон. Эйзенхардт помедлил.

— Ну, как сказать? На картинках вид потрясающий. Но когда оказываешься там сам, то он просто подавляет. Такое чувство, будто глаз не хватает, чтобы всё это осилить взором. Совершенно неправдоподобно.

Фокс кивнул с понимающей улыбкой.

— Я был так ошарашен, когда получил ваше сообщение. И что вас занесло в наши дикие края?

— Да, с этими е-мейлами удобно, — признался писатель, прихлёбывая кофе. — К ним так быстро привыкаешь… Я был в Нью-Йорке, вместе со своим агентом встречался с издателями, — рассказывал Эйзенхардт. — Город невероятный. К концу меня уже просто повело.

— Да, к Нью-Йорку надо привыкнуть. Подождите, я сейчас…

Посетитель за дальним столиком поднял руку, желая расплатиться.

— Нет проблем.

За то время, пока Стивен рассчитывался с клиентом, Эйзенхардт огляделся. Место было не бойкое, и почему-то ему казалось, что оно вообще никогда не бывает бойким.

— Это был последний из тех, кто едет в Таксон, — сказал Стивен, вернувшись. — Сейчас у меня будет передышка, пока не придёт рейсовый автобус. Через…— он посмотрел на часы, — десять минут.

— Сюда заходят главным образом люди с проезжающих автобусов?

— В это время да. Днём приходят пообедать гости мотеля, а вечером появляются и местные жители.

— А, — кивнул Эйзенхардт. Должно быть, местность совсем безотрадная, если даже такой ресторан для здешних жителей аттракцион.

— А теперь, — сказал Фокс с таинственной улыбкой, — я должен вам кое-кого представить. — Он повернулся, толкнул окно, ведущее в кухню, и крикнул: — Он здесь!

Из кухни послышалось неразборчивое восклицание, и тут же из двери вышла стройная, темноволосая красавица, породистая молодая женщина, улыбаясь и вытирая руки о передник, прежде чем протянуть их Эйзенхардту.

— Да я же вас знаю! — вырвалось у него. — Вы… Вы же были тогда на раскопках…

— Юдифь Менец, — кивнула она. — Я вас тоже помню. Но мы, кажется, ни разу не разговаривали.

— Да. Странно, правда? — Его взгляд метался между Стивеном и Юдифью. — Ну, так объясните же.

— А чего тут объяснять, — сказала она, мельком бросив на Стивена красноречивый взгляд. — На другой же день после истечения срока запрета на въезд в Израиль он стоял перед моей дверью с букетом цветов — ну и вот…

Стивен обнял её и прижал к себе.

— Она хочет этим сказать, что перед этим я надолго погрузился в себя, чтобы разобраться во всём, что касается жизни и любви.

— Его будто подменили, — подчеркнула она.

— Так, — сказал Эйзенхардт, невольно улыбаясь. После семнадцати лет брака и рождения двух детей он иногда тосковал по тем временам, когда был горячо влюблён.

— А потом, — продолжала Юдифь, — он достал из кармана видеокассету, и меня тоже будто подменили, — она поцеловала его в щёку. — Мне надо быстренько всё подготовить для обеда. Я потом к вам присоединюсь, ладно?