Видеоблог вампира

– Щетка, хорошая Ще-еточка. – Я наклонился и протянул руку собаке, в надежде неожиданно схватить ее и отобрать кусок офицера. Я давно знаю Щетку, и проблема заключалась в том, что эта собачка была своенравная. Однажды она чуть не вцепилась мне в руку, когда я пытался забрать у нее свой ремень, который она впоследствии успешно изгрызла.

– Ты мамины шторы повесил в спальню? – спросила Катя.

– Нет, – ответил я и резким движением попытался схватить собаку за передние лапы, но сучка оказалась слишком ловкой. Главное, не переборщить с силой и не сломать ей конечности.

– А чего так? Не понравились? – снова раздался голос Кати из кухни.

– Я их потерял. – После этой фразы я почувствовал себя глупо. Как можно потерять шторы?!

– Как можно потерять шторы?! – воскликнула от удивления Катя.

Собака запрыгнула на диван и принялась жевать ухо.

– В прачечной не смогли их найти, – сказал я, глядя на Щетку, наслаждающуюся человеческим хрящом.

– Вот же люди, а, – возмутилась Катя, – они деньги хоть вернули за них? И почему ты их понес в прачечную?

– Да, конечно, вернули, я там такой скандал поднял, – сказал я и снова подошел к собаке, – администратора позвали даже. Деньги на карточку перевели тут же. А понес в прачечную чего? Да… я их повесил, и они мне показались грязными, я обычно новые вещи стираю.

– А чего это ты убираться вздумал? Что-то случилось? Чего ты там делаешь-то? Ты какой-то странный сегодня, – продолжила сыпать вопросы Катя.

Собака перестала жевать ухо. Несколько раз облизнувшись, она изогнулась колесом и принялась вылизывать свой зад. Неплохой способ скармливать улики животным, жалко, что тех двух хороняк в моем подвале она не сможет проглотить.

– Все в порядке, просто разбил банку с вареньем, а еще мне нужно починить пол в подвале, там тоже беда кое-какая, доска сгнила, и я провалился… в общем, может, мы перенесем кино? – я вернулся на кухню и сел напротив Кати.

– Ладно, перенесем. Пирожки попробуешь? – спросила девушка.

– Да, точно. Чай. – Вылезая из-за стола, я понял, что слишком суечусь и делаю лишние движения. Надо расслабиться. Выпроводить Катю с псиной и закончить свои дела. Полиция может нагрянуть с часу на час. Не то чтобы я боялся их, чего они мне сделают? Но вот лишние проблемы сейчас ни к чему.

– Написал сегодня чего? – Катя откинулась на спинку стула и потянулась.

– Да, утром пару строк.

– Нет вдохновения?

– Профессионалы, Катюш, работают без вдохновения.

– Ой, ой, прям профессионал, – Катя усмехнулась.

– Конечно, профессионал, без пяти минут звезда, – гордо и иронично произнес я.

– Если тебя еще возьмут.

– Возьмут, я верю в себя.

– И я верю, и мама верит в твой талант.

– Опять ты со своим талантом, я же говорю, таланта не бывает.

– Ни у кого?

– Да, ни у кого. Проведи тысячи часов за каким-либо делом и станешь в этом деле талантливой.

Я налил чай и поставил кружку перед Катей.

– Осторожно, не смахни рукой, вот. – я взял ее кисть и поднес к кружке.

– Спасибо.

– Любой может стать талантливым, а следовательно, этот термин на хрен не нужен. Замени слово «талантливый» на «опытный», – предложил я.

– Чем тебе слово-то это неугодно? – Катя аккуратно отхлебнула горячий чай.

– А тем, что оно звучит так, будто талантливый, как ты выражаешься, человек не потел, добиваясь развития навыка, а так просто все у него выходило, родился уже талантливый и умелый. Это слово мне кажется унизительным. Катя! Хорош меня унижать! – Я попытался максимально серьезным тоном произнести последнюю фразу.

– Унижать? – Катя захихикала.

– Да, унижать. Я пишу стихи много лет и развиваюсь в этом направлении, а мне говорят: «Да он просто талантливый». Нет, я сто тысяч часов убил на это, я не просто талантливый, я, мать вашу, пахарь!

Катя рассмеялась.

– Пахарь листа и бумаги! – воскликнул я.

– Листа и бумаги? Это же одно и то же, – Катя засмеялась во весь голос.

– Неважно! – закричал я и тоже засмеялся.

– Вот всегда так с тобой, – начала девушка, – все серьезные обсуждения сводятся к глупостям.

– Конечно, так же веселее, – подметил я.

– Ты выиграл несколько престижных поэтических конкурсов.

– Вообще-то они были не очень престижные.

– «Электронная рифма», «Поэт области» и еще… не помню… – Катя сморщилась, напрягая память.

– «Золотое слово», «Жизнь в стихах» и «Ямб и хорей», – напомнил я. – Там еще много чего было, но это неважно. Я перестал посылать заявки на конкурсы, в этом нет смысла. Там нет аудитории. Мои стихи читают только другие участники конкурса и жюри.

– Я все равно буду считать тебя талантливым, но про себя, тихонько.

– Ладно, но только если тихонько.

Пирожки оказались отвратительные. Катя училась готовить, будучи еще зрячей, до аварии. После катастрофы девушке пришлось многое осваивать заново, и готовка вслепую давалась ей с трудом.

Мы посидели минут двадцать, а потом я принялся за уборку. Катя предложила помочь, но я решил, что это не самая лучшая идея. Когда мы прощались, я почувствовал нотки недовольства в ее тоне – она однозначно обиделась и была права, но и вины за собой я не чувствовал. Не мог же я после всего случившегося просто взять и пойти в кино!