Видеосклеп

Приехав в Махкван поздней весной и сняв небольшой домик на окраине, молодая учительница, против своей воли, сразу произвела на горожан весьма дурное впечатление. Поначалу ее приняли за манекенщицу, скрывавшуюся от налогов, потом за «черную вдову», подыскивающую очередного престарелого, зажиточного, деревенского перца. Женщины сразу ее невзлюбили, старушки начали презирать, старички щипаться, а мужчины кадрить. Но стоит отдать ей должное, на все провокации Дебора отвечала довольно сдержанно, хоть и пресекала их в туже секунду. Так продолжалось до самой осени, пока добропочтенные махкванцы не узнали, что привидевшееся им зло, поселившееся на окраине, на самом деле – учительница старших классов, собравшаяся наставлять на путь истинный их ненаглядных чад.

Весь год мисс Деборе Грейсмит пришлось доказывать свою компетентность. Она преподавала не только литературу, но также английский и французский языки. Здесь было так принято. За недобором учительского состава некоторые вели по два, а то и по три предмета. Но Дебора справлялась и справлялась хорошо, подходила ко всему добросовестно, была ответственной и знающей, а за простоту в общении и золотой характер дети сразу ее полюбили и, не смотря на то, что на ее уроках была возможность «погудеть», никто не смел этого делать. Вскоре, убежденные положительными детскими отзывами, Дебору стали уважать и родители, а значит и остальные жители Махквана. Девушки хотели быть похожими лишь на одну мисс Грейсмит, мальчики видели в ней своих будущих жен.

И вот она во всем своем великолепии стояла перед классом, мелодичным голосом рассказывая об Оресте Браунсоне4 и с поэтическим вдохновением зачитывая отрывки его произведения. Плотная, облегающая юбка цвета какао; нежно-розовая, застегнутая доверху строгая блузка; пышные волосы, собранные в бутон и зафиксированные на затылке – в Деборе вроде и не было ничего вызывающе сексуального, однако тем она, быть может, и брала, скрывая под стилем «синего чулка» сражающие формы. Каждое ее движение, каждый жест, каждый поворот был преисполнен трепетной женственности и, надев на себя хоть средневековые доспехи, Дебора Грейсмит не смогла бы скрыть за ними чувственность и очарование молодой особы, задыхающейся без любви.

Юноши сидели словно вкопанные, а у Дина с непривычки даже приоткрылся рот, когда учительница, пробегая глазами по переполненному классу, остановила на нем свой страстный взгляд, сдержанно подчеркнутый косметикой.

– Вы новенький? – спросила она слащаво-ядовитым голосом, невольно околдовывая парня.

Хобб нагнулся через проход и ткнул пальцем Дина, тот встрепенулся и тихо выплюнул:

– Да…

– А как фамилия? В журнал вас, кажется, еще не записали…

– Дэннинг, мэм, Дин Дэннинг.

– У меня жил грызун по кличке Дик, – донеслась уже приевшаяся шутка с той же галерки. – Дик, мэм, Дик – лемминг!

Дин повернулся и натолкнулся на тупое, но чрезмерно самоуверенное смуглое лицо одного из представителей Коршунов. Индеец сразу же одарил его мерзкой, надменной улыбкой и, слушая общий смех, наверное, почувствовал себя замечательно.

– Тихо-тихо! – успокоила мисс Грейсмит, обойдя учительский стол чуть сбоку, и наклонилась к журналу, чтобы вписать туда новое имя.

Большая часть мужской половины класса невольно скосила глаза на оттопыренный тыл удивительной учительницы, и она это сразу заметила, так как быстро переместила его в сторону доски.

– Итак, продолжим… – сказала женщина, выпрямившись.

Литература, как и большинство уроков, проходила парой по тридцать минут, разрезанной коротенькой переменкой, за которую едва ли можно было успеть пробежаться до туалета и обратно, и это был последний на сегодня урок.

Унося с собою образ молодой учительницы, полностью вытравивший биографии отечественных и английских писателей, класс с шумом и криками вывалился на улицу. Одни направились к парковочной площадке, другие к остановке школьного автобуса. Дин, Хобб, Зельда Мьямба, а также Альфред Нефф затесались в число последних.

– Черт возьми! – вдруг осекся Хобб, застывая на месте. – Я забыл взять тетрадку у Иды!

– По истории? – спросила мулатка.

– Ну да! В пятницу доклад, а у меня и поросенок еще не чесался!

– Какая тема? – вступил Альфред.

– Европа, мать ее.

– Этим я тебе не помогу, попробуй поискать в Интернете, или вернись в библиотеку.

– Ну да, а потом по башке получу! Что ты Пиледжи не знаешь? Этой очковой кобре все статьи наперечет известны, даже если грубо изменить, она догадается, стерва. А Ида в прошлом году на дополнительные ходила и у нее был составлен конспект по этой теме, который оказался никому не нужным.

– Постой-постой… – осадила Зельда, оглядываясь и сощуриваясь в сторону парковки. – Кажется машина Свена еще на месте, значит, и Рот с Идой не уехали. Пробегись, может, поймаешь.

Хобб рванул, как сумасшедший, а Дин, Зельда и Альфред продолжили путь к остановке.

– Слушайте, ребята, – произнес последний, – я не буду дожидаться автобуса. Мне сегодня к стоматологу и боюсь опоздать. Побрел я потихоньку… срежу напрямик, быстрее получится.