Видеоунтерменш

– Скажет, – уверенно проговорил Эзополь. – Самое главное заключается в том, как допросить… Человек, испытывая страх или чрезмерную боль, теряет контроль над своей волей. Он готов признаться даже в том, чего никогда не совершал, а уж в том, что действительно происходило, и подавно. Важно подвести его к правильной ниточке воспоминаний, заставив подключить периферийное сознание в абсолютном бреду. И тогда он выложит всю правду с указанием мельчайших деталей из увиденного когда-то. При этом он может звать маму или папу, вспомнить про мусорную кучу возле родного дома или самокат, который когда-то сломал. Отсекая всю эту шелуху, то есть давая возможность ее все-таки воспроизвести, но при этом отсекая, важно не профукать информацию, которая понадобится нам. Я думаю, что если даже Афанасьеу и не копировал чертежей скуфети, то он наверняка на них поглядел, а значит, правильные изображения отложились где-то в его подкорке. Конечно же, допрашивая, мы заведомо должны знать о клиенте как можно больше, но и тут, представьте себе, я не поленился, уважаемый Александр Витальевич. За последние несколько дней я прочитал не только все это говно про Бориса с Глебом, но также изучил подноготную господина Афанасьеу и с удовольствием укажу вам на его слабые места. Он комплексует из-за своего роста, панически боится собак, любит жену… Кстати, жена его тоже здесь, на Селигере, и также может оказаться полезной при допросе. Впрочем, зачем это я все вслух перечисляю… Вот вам перечень его слабых мест…

Эзополь достал из внутреннего кармана свернутый листок и передал его Буревичу.

– Мои сотрудники, – продолжал Эзополь, – доставили в пансионат необходимый реквизит, который будет полностью в вашем, Александр Витальевич, распоряжении. Имеется кожаный ремень с механикой, сдавливающий височные кости, иглы, так сказать, для «подноготной правды», герметичный шлем, в котором невозможно дышать, и еще ряд инструментов, с которыми вы на месте ознакомитесь. Все на ваш выбор. Работать будете в подвале вон того домика, что под номером два. Я его полностью арендовал. Привезли также крупного шестилетнего лабрадора со сложным нравом, поскольку, как я уже сказал, Афанасьеу боится собак. Разумеется, очень прошу, чтобы на теле нашего информатора никаких следов после допроса не оставалось. Тем более, я слышал, завтра он будет задействован у Апокова на съемках. С учетом всего этого, кстати, и подбирали реквизит.

– Но лабрадор… зачем же тогда лабрадор? – удивился Буревич.

– А для запугивания. Ни в коем случае не стоит допускать, чтобы лабрадор его покусал. Пес будет находиться на привязи. И длина цепочки рассчитана таким образом, чтобы пес едва-едва, но все-таки не дотягивался до привязанного к стулу Афанасьеу. Мне доложили, что наш клиент неоднократно высказывался на тему собак: дескать, место любой собаки в будке и на цепи. Что ж, наша собака тоже будет находиться в условной будке и привязана на цепи. Только в этой же «будке» будет сидеть и сам господин Афанасьеу.

Оба засмеялись. Эзополь – легко и непринужденно, довольный своей остроумной фразой. Буревич – несколько натужно.

– Допрос надо будет проводить форсированно, поскольку у нас совсем мало времени, и ни в коем случае нельзя опаздывать на вечерний концерт, который состоится в местном Доме культуры, – добавил Эзополь. – Туда же после допроса доставьте и Афанасьеу. Приведите в нормальное состояние нашатырем, ведром холодной воды и доставьте. Все сотрудники «Видео Унтерменшн» обязательно должны присутствовать на вечернем концерте. Так велел Михаил Юрьевич Леснер.

Дрожащими руками Буревич достал сигарету. Закурил. Хотя в обычной жизни не курил почти никогда, а держал сигареты на всякий случай. Например, если спросит закурить Леснер.

– Но почему… почему надо допрашивать обязательно Афанасьеу, а, скажем, не Полянского? Профессор Полянский в свое время наверняка видел чертежи владимировской скуфети. И они также… отложились у него в подсознании.

– Полянский не наш. Он может «настучать» в органы, – уверенно парировал Эзополь. – А сотрудник «Видео Унтерменшн» никогда в органы не сообщит. Побоится… Тем более такой сотрудник как Афанасьеу. Очень толерантный казак… Да что вы так побледнели, Александр Витальевич? Как будто испугались… Вам же ведь не впервой… если мне не изменяет память, вы уже один раз кого-то допрашивали… кажется, какого-то композитора…

– Композитор Войтинский другое дело! – закашлялся Буревич. – Он был интеллигентным человеком. Там все вышло просто и без явного нарушения закона. Его привязали перед монитором и включали один за другим выпуски наших телепередач, а потом сериал. Он в конце концов не выдержал и сломался… подписал один нужный документ на отказ от музыкальных прав. Меня даже в комнате не было, где все это происходило…