Видящая во снах

Директор детского дома отвернулся и, подойдя к жене, поправил на ней легкое одеяло.

– Юрий Никифорович, – не унимался Скоблев.

– Вон, я сказал, – уже тихо, но напряженно ответил Маслеников, не оборачиваясь.

– Роман Русланович, и правда, пойдемте, – Морозов дотронулся до плеча старшего коллеги, и тот кивнул. При этом он смотрел в безэмоциональное лицо женщины, которая все это время не сводила с него взгляда.

Молча повернувшись, Рома пошел к выходу. Но, когда был уже у двери, остановился и обернулся.

Юрий Никифорович все так же стоял к нему спиной, а женщина смотрела куда-то в сторону. Проследив за ее взглядом, Рома заметил книжный стеллаж. Быстро осмотрел его и зацепился глазами за корешок самой толстой книги, на котором было написано «Анатомия человека». Потом опять повернулся к Татьяне Аркадьевне и вздрогнул. Взгляд женщины изменился: еще несколько секунд назад безжизненный, теперь он пылал яростью.

Быстро отвернувшись, Скоблев наконец-то, чуть ли не бегом миновав коридор, вышел из дома в раскаленный летний день.

Глава 19

– Зря мы сюда пришли, – проговорил Леня Морозов.

– А мне вот кажется, не зря, – хмыкнул Скоблев.

Молодой следователь обернулся к Роме, который сошел со ступеней крыльца и подставил лицо солнцу.

– Это еще почему? Мы же ничего не узнали, только Юрия Никифоровича разозлили. Вы видели его жену? – прошептал Леня, подаваясь вперед, чтобы услышал только коллега. – Она же даже не встает, а мы тут со своими платками носовыми. Да мало ли как он мог попасть в лес!

– У них на книжной полке стояла «Анатомия человека».

– А почему нет? Мало ли, чем люди увлекаются. Тем более Татьяна Аркадьевна, когда преподавала в школе, иногда замещала учителя ОБЖ. Или вы хотите сказать, эта женщина и есть наш убийца?

– Я, Леня, пока только собираю факты. Давай-ка прогуляемся до оранжереи, любопытно мне на нее посмотреть.

Сторожем оказалась женщина лет семидесяти, обнаружившаяся в главном корпусе. Она без лишних вопросов отвела мужчин к оранжерее и открыла им дверь.

Скоблев прогулялся по нешироким дорожкам, выложенным бетонными плитками, рассматривая давно уже засохшие растения. По противоположной стороне таким же размеренным шагом прошел Леня. Помещение и правда было заброшенным, а когда-то, скорее всего, считалось очень даже красивым местом.

– Здесь-то уж точно ничего нет, – Морозов взял тоненький прутик и поковырял им землю в ближайшем кашпо.

– Может, ты и прав, – чуть слышно откликнулся Рома и громче добавил: – Ладно, поехали в отдел.

Поблагодарив сторожа, они вышли на улицу и направились в сторону машины. Проходя мимо дома Юрия Никифоровича, Скоблев поймал на себе тяжелый взгляд. Посмотрел на одно-единственное окно на стене и заметил шевельнувшуюся занавеску. За ним, без сомнений, наблюдали.

Представители прессы полицейский участок уже не атаковали, и удалось нормально припарковаться. А на входе столичного следователя остановил дежурный, сказав, что его ожидает начальник отдела. Рома уже знал, по какому поводу вызов, и был к этому готов.

Перед дверью кабинета начальника отдела Скоблев тяжело вздохнул, а потом постучался. Подождав ответа, вошел внутрь.

Всеволод Афанасьевич встретил временного подчиненного с улыбкой, но Рома все равно заметил фальшь. На самом деле подполковник крайне недоволен.

– Проходите, Роман Русланович, – пригласил Добролюбов и указал на свободный стул, стоящий ближе к столу.

Рома сел.

– Вы хотели меня видеть? – уточнил невозмутимо.

– Да, – начальник тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, смотря куда угодно, только не на Скоблева. – Роман Русланович, вы поймите, город у нас маленький, – начал подполковник речь, к которой, кажется, готовился. – Все друг друга знают и уважают, пытаются прислушиваться и помогать. Я к чему веду, – он на одну секунду замер, а потом первый раз за весь разговор посмотрел на Рому. – Мне Юрий Никифорович позвонил, сказал, что вы его жену в чем-то подозреваете. Это правда?

– Мы просто делали свою работу. Никто его жену ни в чем не подозревает. Вчера на месте преступления нашли носовой платок с ее отпечатками пальцев, и требовалось уточнить, знает ли она, у кого он мог быть. Но Маслеников всячески мешал.

– Я вас прекрасно понимаю, Роман Русланович. Но нужно же как-то поаккуратнее! Юрий Никифорович в нашем городе человек уважаемый. Вы привыкли работать жестко, но у нас здесь люди совсем другие, в отличие от вашей столицы.

Пока Добролюбов распинался, Скоблев сидел молча и размышлял о своем. Его не волновало, что о нем кто-то плохо думает, просто хотелось выполнить свою работу и наконец-то уехать из этого города, который он уже с трудом терпел. Здесь все буквально давило, эти унылые улицы со своими жителями раздражали, как и съемная квартира. А еще вот теперь и начальник сердобольный появился.

– Ладно, – сказал Всеволод Афанасьевич, когда закончил свою монотонную речь, – вы лучше скажите, есть ли подвижки в деле?

– Кое-что есть, но мы пока над этим работаем.