Видишь принца - целуй! И так восемь раз

— Скорее всего, вещи конфискуют, а вас выдерут кнутом на площади и вышлют из страны, — равнодушно сказал Пантагрюэль. — Как побродяжек и воровок. Суд рассмотрит ваше дело завтра. Без защитников и без участия обвиняемых.

— Они что, шутят так? — трагическим шепотом спросила Аглая. Глаза ее сделались обиженные-обиженные.

— Боюсь, что нет, — мрачно ответила Полина. — Гляди.

Она сунула подруге под нос запястье с артефактником. Бусина Возврата горела тревожным желтым светом, в котором периодически мелькали оранжевые всполохи.

Глаза Аглаи наполнились слезами, а душа Полины — холодным бешенством.

— Да я! Да мы! Да вы! Да как вы смеете! — вскричала актриса и поднялась во весь свой немаленький рост. Пантагрюэль, впрочем, все равно оставался выше ее на две головы. И уж немыслимо выше было его общественное положение в этом отдельно взятом городе.

Небрежным движением руки полковник приказал страже увести с его глаз скандальных арестанток. Блондинка продолжала размахивать руками и вопить, и Пантагрюэль страдальчески поморщился — совершенный эльфийский слух зверски терзали громкие немузыкальные звуки. Он налил себе бокал "Слезы единорога" и поплотнее прикрыл дверь, чтобы больше не слышать криков смутьянки.

Полковник еще не понимал, что сегодня допустил свою самую большую в жизни ошибку. Увидев в груде то ли ворованных, то ли контрабандных — да какая суть разница, наказание одно! — вещей летопись эльфийских мудрецов, он напрочь забыл, что задержаны девицы были совсем, совсем по другому поводу. Чуть позже он, конечно, об этом вспомнит, и даже прикажет вызвать девиц на повторный допрос, но позже будет уже слишком поздно.

* * *

— Да мы почетные граждане Тарского королевства! — продолжала разоряться Полина по дороге в камеру. — Да у нас рекомендательные письма от Зотика Третьего и Эберхарда Штуккенбрюккенского! Да нас сам принц-демон Люцимаг Черный возил на дорожке-само-лете! Да мы были полностью оправданы Сигошарским королевским судом! Да мы стояли у истоков знаменитого модельного дома "Сония, Васла и Компания"! Мой личный друг — звезда императорского театра Вайорель Великолепный!

— Во дает девка, — ухмыльнулся сутулый стражник, подталкивая подруг к двери камеры. — Тебе только в халифском театре комиков и мимов выступать.

— А мы и выступали, — растерянно произнесла Полина, до которой наконец дошло, что здесь никто не верит ни единому ее слову.

За спинами подружек мрачно звякнул запор. Прочная, подбитая металлом дверь в который раз за этот день отрезала их от свободы.

Подруги ввалились в помещение и увидели Мирика собственной менестрельской персоной. Парень сидел на деревянной резной скамье нога на ногу и с удивлением наблюдал за безжалостным водворением народного дуэта в камеру. "А вас-то за что?" — безмолвно спрашивали его округлившиеся глаза.

— Воссоединение благородного семейства произошло при печальнейших обстоятельствах, — устало произнесла Полина и плюхнулась на скамейку, привинченную к полу у стены. Стена, кстати, была украшена очередным деревянным панно на тему величия эльфийского государства.

Аглая подошла к приятелю и принялась расспрашивать о его злоключениях, всплескивая руками и охая при самых драматических моментах. Мирик было приятно ее внимание. Парень и не подозревал, что львиная доля сочувствия адресована не ему, а вредному лосю. "Бедный Димка, все шишки на него валятся, — сострадательно кивая юному менестрелю, думала школьница. — Как-то он там, один, в тюремном дворе?".

Постепенно разговор свернул на похождения двух подруг. Рассказывать о себе оказалось уже не так просто. Аглая с юмором расписала, как подвели их тарские подношения, но когда Мирик спросил, зачем все-таки народный дуэт занялся садоводством в королевском парке, не знала, что ответить, и умоляющее взглянула на подругу.

Однако от Полины было мало толку. После всплеска адреналина она впала в какой-то ступор. Краем уха прислушиваясь к разговору, она механически раскачивалась на скамейке, то и дело поглядывая на браслет. Лицо ее при этом не выражало ничего. Потом девушка начала бубнить что-то себе под нос, методично ударяясь затылком о ноги какого-то стрелка, изображенного на панно за ее спиной. Мирик прислушался к ее бормотанию, но ничего не понял.

— Тонат Лучезарный Доферский.

Стук!

— Фэйн Сигошарский.

Стук!

— Лампрехт Штуккенбрюккенский.

Стук!

— Батбаяр Непобедимый Джигырстайский.

Стук!

— Красотур Тарский.

Стук!

— Люцимаг Черный, третий принц Барача.

Стук!

— Крепкие Корни Дендровитский.

Стук!

— Чего это она? — с опаской спросил Мирик Аглаю.

— Печалится, — лаконично ответила та и осторожно поинтересовалась у Полины: — Желтый?

— Если бы. Оранжевый!

Аглая молча закрыла лицо руками, потом собрала себя в кучку, встряхнулась и попыталась утешить подругу.