Видишь принца - целуй! И так восемь раз

— Ну подумаешь! Во всем плохом есть что-то хорошее. Тонат и Фейн наверняка до сих пор в Кракумате. Пока мы до него снова доползем, и Али уже домой вернется. Можно будет брать оптом! И потом, мы еще не всех здешних принцев видели. Принц-оборотень — правда, Вайорель говорил, что оборотни не целуются, но мы что-нибудь придумаем, — принц-гоблин…

— Принц-какашка, — язвительно продолжила Полина.

Мирик внимательно оглядел подружек.

— Девушки, вы о чем?

— Расскажем? — неуверенно предложила Аглая.

— Да чего уж теперь. Хоть не испугается, если мы исчезнем, — согласилась Полина и начала издалека. — Ты ведь знаешь, Мирик, что у всяких там разных рыцарей бывают обеты, иногда несуразные, которые им непременно нужно выполнить.

— Ну, — непонимающе протянул подросток.

— Так вот, я не рыцарь, конечно, но глупейшим образом тоже подставилась под обет. Точнее, меня подставила одна злая, ну, скажем так, ведьма, ага. И пока я его не выполню, домой не попаду. И Аглая со мной за компанию. Ты ведь догадался уже, наверное, что мы сильно не местные. А чтобы обезопасить нас при выполнении обета, мой, назовем его так, ангел-хранитель поставил ограничение: в случае реальной опасности для здоровья и жизни мы возвращаемся в исходную точку. У меня на руке волшебный браслет — ты его не видишь — с тремя степенями опасности. Желтая — умеренная, оранжевая — сильная, красная — и мы опять на старте. Я уже выполнила семь из восьми пунктов обета, остался последний, но мы в заключении, а браслет у меня на руке налился оранжевым светом. Как подумаю, что все придется начинать сначала, просто руки опускаются. Но этот эльф, видно, решил приняться за нас всерьез.

— Да что за обет ты выполняешь? Я ничего такого не замечал, — удивился Мирик.

— Эх, ну, понимаешь, — Полине стало неловко, — я должна была поцеловать восемь принцев. Как бы в наказание за спесь. Семерых я уже перецеловала, а восьмым по нашему плану должен был стать Бондюэль. Он в жюри этого их Фестиваля цветов, где мы собирались выступить. Но до Бондюэля нам, похоже, уже не добраться. Разве что он придет с инспекцией в кутузку, — девушка невесело усмехнулась. — Да и вряд ли к Бондюэлю, если вдруг — ну вдруг — он заглянет в тюрьму, меня подпустят на расстояние поцелуя. Ведь мы такие опасные преступницы…

— Поцелуешь восьмого принца — попадешь домой? — уточнил Мирик, выглядывая кого-то в зарешеченное окно.

— Да! И я, и Аглая, и лось твой педальный.

— Что, и Пикапер тоже?..

— Да, ведь ведьма не только меня зацепила. Его Димка зовут на самом деле. И он такой же, как ты, парень, ну, чуть старше, только заколдованный.

— Теперь многое становится понятным. То-то этот лось время от времени казался мне очень странным. И вы тоже хороши. Кошек, говорите, которые такие маленькие собачки, всех зовут Васьками, а лосей — Димками?

Мирик усмехнулся, тряхнул головой и, видимо, на что-то решился.

— Что ж, не один Бондюэль принц на свете. Откровенность за откровенность. — Мирик перестал выглядывать в окошко, решительно выпрямился, подошел к Полине и подставил ей пухлую мальчишескую щеку. — Ладно, целуй!

— Говоришь, подруга, снаряд два раза в одну воронку не попадает? Я чувствовала, я знала! — закричала Аглая и повернулась к Мирику. — Ты ведь принц Златомир? Это тебя разыскивают спецслужбы Зеленогории?

— Да. И они меня уже разыскали. Я только что видел во дворе своего воспитателя дядьку Псая. Эх, не миновать мне теперь военной академии!

— Злотомирчик, спасибо тебе за все! — Аглая задохнулась от нахлынувших чувств. Это было и предвкушение встречи с домом, и грусть от расставания с новыми друзьями. — Давай я тоже тебя поцелую!

Она притянула парня к себе за шею, намереваясь чмокнуть в щеку, но Мирик от неожиданности дернулся, чуть повернулся, и поцелуй пришелся прямо в пухлые мальчишеские губы.

Таким был для Златомира первый поцелуй, тот самый, память о котором хранят всю жизнь. В тюремной камере, под лязг открывающейся тяжелой железной двери. Под лязг открывающейся двери?

Полина метнулась к принцу, на всякий случай крепко уцепив Аглаю за руку, и клюнула его губами в нежную щечку. Засветилась последняя жемчужина на ее квестометре, и он рассыпался яркими искрами. Знакомый звездный вихрь подхватил народный дуэт, и через мгновенье принц Златомир Зеленогорский остался в камере один. Дверь наконец открылась до конца, явив его глазам недовольного дядьку Псая и еще более недовольного Пантагрюэля.

— Мой принц, вы идете со мной! — сказал первый. — И пусть королевство Эльфион ждет дипломатическую ноту за задержание особы королевской крови.

— Где девицы? — закричал второй, оторопело оглядывая камеру.

— Какие девицы, милейший? Кто о чем, а эльфы о бабах, — юный принц высокомерно взглянул на Пантагрюэля. — Ты видишь, дядька Псай, сколь странно ведут себя эти длинноволосые снобы. Скорей покинем это мрачное место, только заберем с брички мои вещи.

Бричка, немало повидавшая вместе с юными путешественниками, стояла во дворе, вызывающе нацелившись в небе пустыми оглоблями.