Видоизмененный углерод

Снова наступила тишина. Краем глаза я видел, как Ирена Элиотт оглядела свою новую оболочку, словно чем-то себя облила.

— Вы хоть представляете себе, что я сейчас испытываю? — спросила она.

— Нет.

— Я спала с мужем, и казалось, что он мне изменяет. — Сдавленный смешок. Ирена сердито вытерла глаза. — Мне казалось, я ему изменяю. Понимаете, когда меня помещали на хранение, я оставила тело и семью. Теперь у меня нет ни того, ни другого.

Она снова осмотрела себя, затем подняла руки и покрутила ими, растопыривая пальцы.

— Я сама не знаю, что чувствую, — сказала она. — Я не знаю, что чувствовать.

Я многое мог бы сказать ей в ответ. На эту тему сказаны и написаны горы слов; споры и новые исследования не прекращаются до сих пор. Тривиальные описания проблем новых оболочек в популярных журналах: «Как заставить партнера полюбить вас опять — в новой оболочке»; пустые, бесконечные психологические трактаты: «Некоторые аспекты вторичных травм новых оболочек»; и даже ханжеские учебники долбаного Корпуса чрезвычайных посланников, также имеющие свои суждения по данному вопросу. Цитаты, точки зрения, яростные нападки религиозных деятелей и бредовый вздор безумцев. Я мог бы вывалить все это на Ирену Элиотт. Мог бы сказать, что она чувствует то, что естественно для человека без специальной подготовки. Я мог бы попытаться объяснить ей, что все это со временем пройдет. Что через это уже прошли миллионы людей. Я мог бы даже заверить её, что какому бы богу она ни принесла клятву, сейчас тот следит за ней. Я мог бы солгать, мог бы прибегнуть к логическим рассуждениям. Но результат был бы приблизительно одним и тем же. Потому что действительность причиняла боль, и в настоящий момент никто и ничто не могло избавить Ирену Элиотт от этой боли.

Поэтому я промолчал.

На нас надвигался рассвет. Фасады зданий озарялись ярким свечением. Я взглянул на окна коммуникационного центра Элиотта.

— Где Виктор? — спросил я.

— Спит. — Вытерев лицо тыльной стороной руки, Ирена шмыгнула носом, борясь со слезами. — Вы говорите, Банкрофту будет больно?

— Да. Он не сразу поймет, в чем дело, но ему будет очень больно.

— Заражение искусственного интеллекта вирусом, — продолжала Ирена Элиотт. — Преступление, за которое полагается стирание. Нападение на влиятельного мафа. Вы отдаете себе отчёт, на какой риск мы идем? Вы хоть понимаете, что именно от меня хотите?

Развернувшись, я посмотрел ей прямо в глаза.

— Да, понимаю.

Она сжала губы, борясь с дрожью.

— Хорошо. В таком случае за дело.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Подготовка к инфицированию вирусом заняла меньше трех дней. Ирена Элиотт оказалась профессионалом высочайшего класса и провела операцию без запинки.

В лимузине на обратном пути в Бей-Сити я объяснил, что ей предстоит сделать. Первое время она продолжала внутренне плакать, но по мере того, как я сообщал Ирене детали, она включалась в дело, начиная кивать, одобрительно бормотать, останавливая меня и уточняя какие-то подробности, которые я объяснил недостаточно хорошо. Я показал Ирене список оборудования, предложенного Рейлиной Кавахарой, и она одобрила из него примерно две трети. Остальное, на её взгляд, было ненужным хламом, который используют только лентяи и дураки.

К концу нашего путешествия у Ирены Элиотт больше не осталось вопросов. По её глазам я понял, что она начала мысленно просчитывать каждый свой шаг. Забытые слезинки на щеках высохли, и на лице Ирены застыли сосредоточенная ненависть к человеку, обесчестившему её дочь, и осязаемая жажда отмщения.

Ирена Элиотт полностью принадлежала мне.

Я снял квартиру в Окленде, отнеся все расходы на счет компании «Джэк-Сол». Ирена Элиотт устроилась на новом месте, и я дал ей время выспаться. Сам я отправился в «Хендрикс» и тоже попытался поспать. Правда, без особого успеха. Вернувшись через шесть часов, я застал Элиотт уже расхаживающей по квартире.

Набрав номера, указанные Кавахарой, я заказал то, что попросила Ирена. Необходимое железо прибыло в течение часа. Раскрыв коробки, Элиотт разложила доставленное оборудование по всему полу.

Вдвоем мы прошлись по списку виртуальных борделей, составленному Ортегой, и сократили его до семи заведений. (Ортега так и не появилась. И не связалась с «Хендриксом».)

К середине следующего дня Ирена Элиотт развернула основные системы и наведалась в каждое из семи заведений. После этого список уменьшился до трех позиций, и Элиотт отправила меня ещё за кое-какими покупками. Нужно было отточить программное обеспечение до совершенства; предстояла большая охота.

К вечеру в списке осталось всего два заведения, и Элиотт занялась составлением процедур первичного проникновения. Натыкаясь на сбой, мы отступали назад и сравнивали результаты.

К полуночи цель была определена. Элиотт отправилась спать и проспала подряд восемь часов. Я вернулся в «Хендрикс» и провел ночь в раздумьях. (От Ортеги по-прежнему ничего.)

Купив на улице завтрак, я отнес его в квартиру. Но ни мне, ни Элиотт есть особенно не хотелось.

10.15 местного времени. Ирена Элиотт в последний раз настроила оборудование.

Мы всё провернули.