Видоизмененный углерод

Проследив за взглядом Трепп, я посмотрел на панель развлечений, где шла какая-то спортивная передача. Крошечные фигурки носились взад и вперед по расчерченному на ровные квадраты полю под едва слышный голос комментатора. Время от времени игроки сталкивались друг с другом, что вызывало аплодисменты, похожие на писк насекомых. Судя по всему, перед тем как заснуть, я убавил громкость. Выключив панель, я огляделся по сторонам и увидел, что Трепп права. Начинало светать. Ночная темнота размылась до мягкого синего полумрака, расползавшегося над зданиями подобно пятну отбеливателя.

— Значит, ты не фанат «Крушителей», да? — кивнула на экран Трепп. — Мне раньше тоже не особенно нравилось, но, если долго жить в Нью-Йорке, со временем как-то привыкаешь.

— Трепп, как ты собираешься присматривать за мной, твою мать, если ты засунула голову в машину и не отрываешь глаз от экрана?

Обиженно взглянув на меня, Трепп убрала голову. Выбравшись из лимузина, я потянулся, наслаждаясь утренней прохладой. Над нами по-прежнему сияла блистательная Анчана Саломао, но свет в квартире Элиотта погас.

— Угомонились всего пару часов назад, — заметила Трепп. — Я боялась, как бы они не смылись, пока ты спишь, так что сторожила у входа.

Я взглянул на темные окна.

— Почему они должны смыться? Она даже не знает условий сделки.

— Ну, соучастие в преступлении, караемом стиранием, делает людей пугаными.

— К этой женщине такое не относится, — сказал я, гадая, насколько уверен в собственных словах.

Трепп пожала плечами.

— Как тебе угодно. Однако я по-прежнему считаю, что ты спятил. У Кавахары есть специалисты, которые сделали бы это даже стоя на голове.

Поскольку я отказался от помощи Кавахары, подчиняясь интуиции, я промолчал. Непоколебимая уверенность моих недавних догадок относительно Банкрофта, Кавахары и резолюции номер 653 существенно поблекла во вчерашней спешке, связанной с подготовкой к инфицированию вируса, а внутреннее спокойствие исчезло с уходом Ортеги. Теперь я ощущал лишь неумолимую тяжесть времени, сырую прохладу рассвета и шум прибоя. Вкус Ортеги во рту, теплота прикосновения её гибкого тела были тропическим островком среди этой ледяной пустыни, который удалялся к горизонту.

— Как ты думаешь, в такую рань здесь можно раздобыть горячий кофе? — спросил я.

— В таком крохотном городке? — презрительно втянула воздух сквозь зубы Трепп. — Сомневаюсь. Но по пути я заметила ряд автоматов. Среди них обязательно найдется один с кофе.

— Кофе из автомата? — скривил губы я.

— Эй, ты что, гурман? Ты живешь в отеле ИскИна, по сути дела, в одном большом автомате. Господи, Ковач, на дворе эпоха машин. Тебе никто не говорил об этом?

— Пожалуй, ты права. Далеко отсюда?

— Пара километров. Поедем на моей машине. Так что, если наша малышка проснется и выглянет в окно, её не охватит паника.

— Лады.

Я прошел следом за Трепп к приземистой чёрной машине, выглядевшей так, словно она была невидимой для радаров, и забрался в уютный салон, приятно благоухающий ароматизаторами.

— Твоя?

— Нет, взяла напрокат. Ещё когда мы прилетели из Европы. А что?

Я покачал головой.

— Да так, ничего.

Трепп завела двигатель, и мы бесшумным призраком скользнули по набережной. Я смотрел в окно на море, борясь с неприятным ощущением отчаяния. После непродолжительного сна в лимузине я был на взводе. Меня вдруг снова начало раздражать все, начиная с того, что я никак не мог разрешить загадку смерти Банкрофта, и кончая усиливающейся тягой к сигаретам. Не покидало предчувствие того, что день будет отвратительным, а ведь ещё не успело взойти солнце.

— Ты думал о том, чем займешься, когда все это останется позади?

— Нет, — угрюмо буркнул я.

Мы нашли автоматы в конце города, на аллее, спускающейся к морю. Несомненно, их установили с расчетом на отдыхающих. Однако полуразрушенный навес, под которым они находились, красноречиво свидетельствовал о том, что дела здесь шли не лучше, чем в коммуникационном центре Элиотта. Поставив машину лицом к морю, Трепп направилась за кофе. В окно я наблюдал за тем, как она долго колотила по автомату сначала ладонью, затем ногой, пока тот не выдал два пластиковых стаканчика. Вернувшись к машине, Трепп протянула один мне.

— Ты собираешься пить прямо здесь?

— А почему бы и нет?

Мы надавили на крышки, и послышалось шипение нагревательных устройств. Как выяснилось, работают они плохо, но на вкус кофе оказался приличным и определенно оказал должное химическое воздействие. Я буквально почувствовал, как с меня смывает усталость. Мы пили не спеша, наблюдая за морем, погруженные в дружескую тишину.

— Я как-то раз пыталась записаться в чрезвычайные посланники, — вдруг сказала Трепп.

Я с любопытством взглянул на неё.

— Да?

— Да, давным-давно. Мне отказали после собеседования. Сказали, у меня нет задатков преданности.

— Справедливо, — проворчал я. — Ты ведь не служила в армии, так?

— А ты как думаешь?

Трепп посмотрела на меня так, словно я предположил, будто на её совести числятся изнасилования и истязания детей. Я устало усмехнулся.