Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии

Ни следа Видауры, ни следа Сильви Осимы.

Я стоял посреди бойни, пока взгляд переходил от одного трупа к другому, словно в поисках чего-то, что я уронил. Я стоял, пока тишина в ярко освещенной камере не стала звенящим гулом в ушах, заглушающим мир.

Шаги в коридоре.

Я крутанулся, поднял бластер и чуть не застрелил Влада Цепеша, выглянувшего из-за стены. Он отскочил, взметнув плазмошрапнельную винтовку, затем замер. На его лице всплыла неуверенная улыбка, одна рука поднялась почесать щеку.

– Ковач. Блин, я тебя чуть не грохнул.

– Какого хрена тут происходит, Влад?

Он оглядел трупы за моей спиной. Пожал плечами.

– А хрен знает. Похоже, мы опоздали. Ты их знаешь?

– Где Мураками?

Он махнул рукой туда, откуда пришел.

– На другой стороне, у парковочного причала. Послал меня найти тебя, помочь, если надо. Мы уже отстрелялись, чтоб ты знал. Теперь осталось только подмести и заняться старым добрым пиратством, – он снова ухмыльнулся. – Пора зарабатывать. Пошли, нам сюда.

Я ошарашенно последовал за ним. Мы пересекли подводный бункер по коридорам, отмеченным следами недавнего сражения, мимо обожженных бластерами стен и уродливых пятен рваной человеческой плоти, раскинувшихся трупов и однажды – абсурд – мимо хорошо одетого человека средних лет, который сидел на полу и в кататоническом шоке таращился на свои раздробленные ноги. Должно быть, налет спугнул его из казино или борделя и погнал в бункер, где он и попал под перекрестный огонь. Когда мы подошли, он слабо поднял к нам обе руки, и Влад пристрелил его из винтовки. Мы оставили его дымиться огромной дыркой в груди и поднялись по приставной лестнице в здание старой скирдовальной станции.

На причале царила та же кровавая баня. По верфи и среди пришвартованных скиммеров были разбросаны покалеченные тела. Тут и там горели огоньки, где лучи бластеров нашли что-то более возгораемое, чем человеческая плоть и кость. В дожде поднимался дымок. Ветер заметно стихал.

Мураками был у воды, на коленях рядом с обмякшей Вирджинией Видаурой, и что-то возбужденно ей говорил. Одной рукой гладил ее по лицу. Рядом стояли пара пиратов Влада и дружелюбно спорили, закинув оружие на плечи. Они были мокрые, но, похоже, невредимые.

На обтекаемом кузове пришвартованного рядом зеленого просторомобиля – тело Антона.

Он свисал головой вниз, раскрытые глаза застыли, радужные волосы командной головы почти доставали до воды. Там, где были его грудь и живот, зияла дыра, в которую можно было целиком засунуть голову. Похоже, Яд достала его сзади из осколочного бластера, зауженного до предела. Бластер валялся на причале в лужах крови. Самой Яд и след простыл.

Мураками увидел нас и отпустил лицо Видауры. Поднял осколочный бластер и протянул мне обеими руками. Магазина не было, затвор открыт. Его отстреляли до конца, затем бросили. Он покачал головой.

– Мы искали ее, но ничего. Кол говорит, что, кажется, видел, как она упала в воду. Подстрелили с той стены. Может, ее только зацепило, но в этой хрени, – он показал на погоду, – не поймешь, пока не начнем прочесывать дно. Шторм уходит на запад. Когда уляжется, будем искать.

Я посмотрел на Вирджинию Видауру. Я не видел заметных ранений, но она казалась в полубессознательном состоянии, ее голова качалась. Я вернул взгляд к Мураками.

– Какого х…

И тут меня в лицо ударил приклад осколочного бластера.

* * *

Белое пламя, шок. Новое кровотечение.

Что…

Я пошатнулся, моргнул, упал.

Надо мной встал Мураками. Отбросил осколочный бластер и снял компактный стильный шокер с пояса.

– Прости, Так.

И выстрелил.

Глава сорок седьмая

В конце очень длинного темного коридора меня ждет женщина. Я пытаюсь торопиться, но одежда тяжелая от воды, а сам коридор под наклоном и заполнен почти до колена чем-то вязким, что я принимаю за сгустившуюся кровь, хотя воняет белаводорослями. Я бреду по затопленному наклонному полу, но открытая дверь как будто не становится ближе.

Проблемы, сам?