Вихри эпох

Журавлёв хорошо это представлял. Каждое слово Миши Землякова, старого друга директора Агентства, к которому он всегда относился по-отечески, хлёстко било по сознательности и здравомыслию директора Агентства, бередя его старые раны и заставляя вновь выстраивать в своей голове невероятные фантазии.

– Вот что, Герой России… – буркнул Журавлёв и, уже не соображая, что он сам говорит, добавил:

– Завтра в девять у меня, поговорим.

* * *

Директор Агентства вновь, как в былые времена, проводил оперативное совещание с руководителями отделов. Заключительная часть была посвящена пролёту «Федерации» рядом с Гирру – вокруг этого головокружительного проекта дебаты среди сотрудников Агентства полыхали уже который день.

Поскольку все испытательные полёты «Федерации» прошли успешно, технических затруднений с миссией не предвиделось.

– Разгоним корабль до максимально допустимой скорости, рядом с Гирру – развернёмся и синхронизируем движение… расстояние подгадаем совсем небольшое, а вплотную сблизимся уже на маневровых, вручную. Скажем, метров до тридцати. С борта экипаж будет проводить наблюдения, а один из космонавтов выйдет наружу и приблизится к астероиду на страховке.

Фролов на секунду задумался.

– Не рискованно ли подходить к астероиду на высокой скорости? – спросил Нестеренко.

Журавлёв посмотрел в сторону программиста:

– Обратно полетим предельно медленно, на остатках горючего. Заодно проверим в боевой обстановке систему жизнеобеспечения корабля – мы ведь рассчитывали его на тридцать суток автономного полёта, вот у нас как раз почти столько же в сумме и выйдет.

… Совещание закончилось. Директор Агентства, заложив руки за спину, стоял у окна, погружённый в мысли о дерзкой экспедиции к Гирру. Прошло всего шесть часов, как третья ступень «Феникса», штатно отработав, вывела «Федерацию» на высокую геоцентрическую орбиту; теперь, после выполнения проверок всех бортовых систем, корабль будет наведён по окончательно скорректированной траектории полёта и отправится в открытый космос…

Мысли Журавлёва прервались вибрацией телефона во внутреннем кармане. Рассеянно поднеся телефон к уху, директор Агентства услышал возбуждённый крик астрофизика Лаврищева.

– Эврика! – завывал он в трубку. – Я понял!

– Что ты понял? – поморщился Журавлёв, недовольно отворачиваясь от окна.

– Я закончил анализ последних записей с МИС-8. Помните, как нам не давала покоя эта ерунда с кувыркающейся траекторией Гирру?

– Ну, – проворчал в трубку директор Агентства.

– Так вот, из всего массива фотографий я отобрал несколько, где были заметные крошечные вспышки на астероиде. Я сравнил места, где наблюдались вспышки, с временем и вектором изменения движения Гирру на трёхмерной компьютерной модели, и знаете, что оказалось?.. Каждая вспышка точно соответствовала точке приложения силы! – торжествующе закончил астрофизик.

– Ближе к делу, Лаврищев, – посмотрел на часы Журавлёв. – Я пока не очень понимаю, к чему ты клонишь. Мы же уже обсуждали, что никакого внутреннего газа…

– Это антиматерия, Олег Дмитриевич, – перебил его учёный. – Наш Гирру – гость совсем из другого уголка Вселенной! При столкновении с обычным веществом, даже самой крошечной и нерегистрируемой никакими телескопами пылинкой, происходила аннигиляция с мощным выбросом фотонов, которую мы и наблюдали в виде обычного света. Вот они, вспышки-то наши!.. Сами понимаете, сколько в космосе всякой пыли летает. И при этом, в полном соответствии с ньютоновской механикой, каждый такой взрыв немного поворачивал астероид в ту или иную сторону…

– Подожди, подожди, ты хочешь сказать… – начал бормотать Журавлёв, но Лаврищев снова не дал ему договорить:

– Это заодно объясняет и яркое свечение астероида, как только наша станция приблизилась к его поверхности – ведь продукты сгорания горючего начали активно взаимодействовать с антивеществом. А когда станции касались поверхности астероида…

– Боже, – прошептал директор Агентства и резко повернулся на месте. – Это что же, наши станции превратились в излучение?!

– До последнего нуклона, Олег Дмитриевич, – радостно подтвердил астрофизик. – При касании объекта, состоящего из антиматерии, у любого тела шанса вырваться уже нет – он резко проваливается в него, как в чёрную дыру, и полностью превращается в свет.

– То есть… – начал говорить директор Агентства и вдруг бешено зарычал, широко распахнув глаза, – … вот дьявол! Да у меня же сейчас к нему ребята летят!..

И Журавлёв резко кинулся к выходу из своего кабинета.

Учёные

Рабочий день начался как обычно – мы запустили все базовые циклы программ, контролирующих фотосинтез, и приступили к проверке функционирования системы жизнеобеспечения.

Это была скучная, но необходимая часть нашей работы, поскольку в случае даже малейших сбоев в подаче кислорода, углекислоты, азота, либо нарушений любого параметра системы давления плоды всех наших трудом пошли бы насмарку.