Вихри на перекрёстках

Пока ребята делали носилки, чтобы доставить в Ду­бравку и похоронить там убитую Валину мать, группу до­гнал Павел Пылила. Он и изменил намеченный партиза­нами план. Почти по пятам Пылилы в Дубравку приехало много немцев, начавших окапываться в деревне. Парти­занское командование послало Павла предупредить груп­пу, что на соединение со своим войском идти еще рано. Гитлеровцы надеются задержаться, чего бы это им ни стоило, на Днепровско-Березинском плацдарме и укре­питься на нем, хотя наши войска совместно с партизана­ми уже форсировали в некоторых местах Березину. Но крупные силы еще не подтянуты. Немцы спешат закре­питься на железной дороге Жлобин — Калинковичи.

— Да, этот рубеж для них удобен,— глядя на карту, сказал Бойкач.— Они будут на возвышенности, а нашим придется штурмовать их через огромный болотный мас­сив, протянувшийся от Жлобина далеко на Полесье. Ни танки, ни артиллерия не смогут пройти. Придется нашим ждать, пока болото замерзнет. Значит, хлопцы, надо нам двигаться дальше на запад, возможно, там еще остались уцелевшие деревни: надо найти пристанище для Гали и деда Остапа. Работы хватит: немцы на фронтовой поло­се быстро пустят поезда.

Тихий и задумчивый был лес. Прежде его будило та­рахтение телег по корням деревьев, голоса возвращав­шихся с заданий партизан. Теперь же все партизаны со­единились со своими войсками, а окрестные деревни опу­стели. Гитлеровцы сделали свое черное дело и считали, что за спиной у них советских людей нет.

Осторожно продвигалась группка диверсантов по заснеженному лесу. Опять начался снегопад, старательно прикрывавший протоптанную партизанами тропинку от вражеских глаз. Хорошо, что Павел принес полный вещевой мешок патронов и капсюлей-детонаторов. Скоро хлопцы проложат еще одну тропинку, к бывшему воен­ному городку, где хранится заготовленный летом тол: в прифронтовой полосе взрывчатки потребуется много. Правда, патроны, принесенные Пылилой, ни к чему. Все равно придется переходить на немецкое оружие. Гитле­ровским тыловым центром на этом участке станет те­перь Бобруйск, значит, по дорогам днем и ночью будут мотаться немцы. Где ни поставь западню, партизаны или мирные жители в нее не попадут. А фашистам ее не миновать.

Маленькая группа — не партизанская бригада, и за­сечь ее не так просто. Вот только Валю жалко до слез. Если Володина мама жива, она отныне станет и ее ма­терью...

Шагая впереди, командир вел группу к Щетовке. Сто­ящая среди поля, недалеко от шоссе, эта деревня не считалась партизанской. За несколько сот метров от нее, на песчаном пригорке, находится кладбище. Там и будет похоронена Татьяна Николаевна,

Но когда вышли из леса, Володя посмотрел в би­нокль и увидел, что по шоссе со стороны Бобруйска к фронту движется вражеский обоз, который обгоняют автомашины, а в Щетовке ходят люди. Партизаны нача­ли советоваться, зайти ли им в эту деревню или свернуть в Островок, где безопаснее.

Володя задумался: а безопаснее ли теперь в деревне, которая стоит ближе к лесу? Белорусский лес вообще на­стораживает гитлеровцев. Тем более что почти все их войска почувствовали на себе удары партизанского сое­динения на Березине.

Командир предложил все же с наступлением сумерек пробраться в Щетовку. Мнения разделились. Некоторые сомневались: мол, неизвестно, какие там люди.

— Какие люди? — спросил Бойкач и тут же отве­тил: — Наши, советские! Возможно, и есть какой-нибудь сотский, так ведь рядом Красная Армия, и он будет рад помочь нам. А к зиме фронтовые немецкие солдаты при­дорожные деревни не жгут, нередко сами забегают туда погреться. Где же в таком случае Гале и деду Остапу будет безопаснее?

Пришлось хлопцам согласиться с этими доводами.

— Я сам схожу в разведку и скоро вернусь,— сказал Володя.

Валя хотела, как всегда, пойти с ним, но передумала. Никогда прежде не чувствовала она себя такой одинокой, и Володя понимал это. Похоронят Татьяну Николаевну, и он будет к ней внимательнее, чем прежде. А сейчас успокаивать девушку бессмысленно. Отчасти поэтому он и отправился в разведку: чтобы меньше быть рядом и не смотреть в ее опустошенные горем глаза.

Вернулся Бойкач из деревни довольный.

— Товарищи, все хорошо. Был там один полицай, и тот с семьей куда-то драпанул. Односельчане не отпуска­ли его, даже гужи на запряженной лошади порубили. Пускай, говорят, наши придут, тогда и уедет... Я нашел избу, где живет одна пожилая женщина. Дед Остап по­может ей по хозяйству, а она присмотрит за Галей.

— Я сама встану и буду ходить,— не согласилась де­вочка.

— Хорошо, хорошо, не возражаю,— согласился Во­лодя.

Партизаны направились в деревню. Командир не сказал им, что попросил тамошних жителей сделать гроб. А могилу они выроют сами.

Как только пришли в избу, хлопцы присели, где кто смог, и вскоре начали клевать носами.

У командира тоже подкашивались ноги, но он дер­жался. В хате собралось много женщин. Они крестились, всхлипывали, утирали слезы кончиками платков:

— Боже ты мой, какие все молоденькие...

— Одеты кто во что...

— А если им придется так зимовать?

— Небось, голодные...